Подставная фигура - Данил Корецкий Страница 22

Атаманов почтительно стоял и поворачивался в ту сторону, куда двигался босс. Сейчас он испытывал неловкость за свой модный, в мелкую зеленую клеточку пиджак, мягкие, свободного покроя брюки, складкой спадающие на дорогие зимние полуботинки, альпийский загар на мужественном лице. Круглые, близко посаженные глаза, большой, резко спускающийся к губам боксерский нос, массивный выступающий вперед подбородок выдавали основные черты характера – целеустремленность, решительность и твердую волю. Многие женщины находили, что он похож на французского киноактера Лино Вентуру.

Обычно он подавлял людей, с которыми приходилось общаться. Но по сравнению с шефом чувствовал себя песчинкой. В этой большой яйцеобразной лысой голове помещалось столько информации, сколько он сам никогда не сумел бы переварить. Узкие затемненные очки придавали шестидесятипятилетнему дедушке экстравагантный вид, маскировали возраст и скрывали глаза.

Несмотря на, казалось бы, мирное прошлое, Петр Георгиевич был отличным конспиратором и постоянно маскировался и что-то скрывал. Никогда не подписывал официальные бумаги, приезжая в «Консорциум», не появлялся у входа и в вестибюле, поднимаясь на пятый этаж специальным лифтом прямо из подземного гаража, да и вообще очень редко приезжал в свой кабинет, предпочитая принимать руководящий состав концерна в безликих гостиничных офисах, оформленных на подставных лиц. Не участвовал в торжественных мероприятиях, не общался со средним и низшим персоналом. Многие вообще не знали, кто такой Горемыкин и какое отношение он имеет к концерну.

– Похороны прошли нормально, без осложнений, – как мальчишка похвастался Атаманов, но Горемыкин тут же охладил его пыл.

– Ничего нормального в похоронах отличных сотрудников нет! Это уже само по себе осложнение, причем крайнего порядка! Кто их убил?

– Пока не знаем...

– Плохо! Мне известно, что Куракин в последнее время кого-то интенсивно разыскивал. Это было не связано с его работой и даже мешало ей! Кого и зачем он искал?

Атаманов опустил голову.

– Я только третий день в новой должности, Петр Георгиевич. Пока не могу ничего сказать.

– Плохо. – Ожившая статуя наконец успокоилась и вернулась в кресло, опять превращаясь наполовину в камень. – Вы должны их достать из-под земли!

– Я все сделаю, – заверил Атаманов и вышел, хотя с трудом представлял, что тут можно сделать.

В его собственной приемной дожидались четыре руководителя подразделений. Трое неуловимо напоминали друг друга: крупные неброско одетые грубоватые мужики средних лет, с властными повадками и уверенными взглядами внимательных глаз. Сдержанные манеры и офицерская выправка выдавали в них отставников силовых структур.

Четвертый был заметно моложе, раскрепощенное, он любил и умел одеваться, следил за модой, всегда благоухал тонким одеколоном. Сейчас на нем был длиннополый плащ из мягкой, хитро выделанной кожи, между распахнутыми полами выглядывал безукоризненно сшитый серо-стальной костюм. Черные, аккуратно зачесанные на пробор волосы и влажно поблескивающие черные глаза делали его похожим на итальянца.

Пожав всем руки, Атаманов пригласил их в кабинет. Ладонь «итальянца» оказалась не менее крепкой, чем у отставников. Атаманов знал, что он не уступает им и ни в чем другом. А в одном, несомненно, превосходит: этот парень совершенно не признает запретов и ограничений.

Наверное, поэтому, несмотря на интеллигентную внешность, Ринат Шалибов командовал специальной боевой бригадой службы безопасности «Консорциума». Он решал самые острые вопросы и развязывал наиболее запутанные узлы.

– Как обстановка? – спросил Атаманов, обводя взглядом всех четверых.

– Нормально, – ответил Каймаченко, бывший десантник, командир разведдиверсионной группы. – Они просто не знали, что это наша точка. Объяснили – сразу отъехали.

– У нас не обошлось без стрельбы, – вздохнул Степан Деревянкин, в прошлом разведчик внутренних войск. – Нашего парня ранило, и мы одного завалили. Но груз забрали.

– У меня все нормально, – кивнул отставной капитан КГБ Силков. – Встретились, разобрались, будут платить.

– У меня тоже порядок, – с улыбкой ответил «итальянец». На самом деле Ринат Шалибов был башкир, но свои родовые корни почему-то скрывал, предпочитая имидж иностранца. – Мы забили «стрелку» их «крыше» и договорились по-хорошему: весь долг отдадут по сегодняшнему курсу. Правда, в течение двух недель...

– Две недели потерпим, – улыбнулся Атаманов. – Раненому выдать премию. И еще... Кто знает, кого искал Куракин в последние дни?

Отставники переглянулись и пожали плечами. «Итальянец» едва заметно прикрыл глаза.

– Все свободны. Ринат, останься, – сказал Атаманов.

– Какого-то парня, Карданов его фамилия, – ответил Шалибов, когда дверь за отставниками закрылась. – Раньше они с Куракиным работали вместе. А с год назад шеф начал его усиленно искать по всей России... Я отрабатывал московские адреса, но без толку. А тот на прошлой неделе сам объявился в Москве. Подробностей я не знаю, шеф занимался с Бачуриным и со своей личной группой. Они все вместе и взлетели на воздух...

– Еще что? – заинтересованно спросил Атаманов.

– Больше ничего. Наступила долгая пауза.

– Ладно... А что там по этой бабенке? «Итальянец» потупился.

– Там небольшой прокол вышел... Ребята ее... Ну это самое...

– Что?! – не своим голосом заорал Атаманов. – Да кто вам разрешал?! Совсем охуели?!

– Старший на улице был, он ни при чем... Ну а те двое... Свое дело сделали, потом проболтались по пьянке...

– Да я их кастрирую, мудаков! – дико ревел Атаманов. – Человека припугнуть надо было! А его разъярили, смертельно оскорбили, теперь он – навсегда кровный враг и никаких договоренностей и компромиссов быть не может! А все из-за того, что твои урки решили попарить болты! Они испортили все дело!

– Скажете наказать – накажем. – Шалибов продемонстрировал покорность. – Деньгами, или битьем, или... Только в землю их нежелательно – зачем людей терять... Дела-то не поправишь...

– В больницу сук, месяца на два! На инвалидность! И всем рассказать, чтобы знали, что такое нарушать приказ!

– Сделаем! – Шалибов встал. – Я лично прослежу. Да и сам приложу руку. У всех отобьем охоту...

Атаманов тяжело вздохнул. Демонстративная покорность «итальянца», признание ошибок и очевидное желание их исправить смирили его гнев. Тем более... Работать приходится со специфическим человеческим материалом. Если люди охотно берутся затащить женщину в подвал и избить, то какой смысл взывать к их совести за то, что они еще и стащили с нее трусы...

– Ладно. Жди указаний внизу, без команды не уходи. Когда Ринат вышел, Илья Атаманов с минуту сидел, не двигаясь и глядя в стену, словно медитируя. Он был в мыле, как загнанная лошадь. Воротник сорочки потемнел, спина потная. Начинала болеть голова. Тяжелый день. Тяжелая работа...