Черная моль - Аркадий Адамов Страница 22

— Неужели служба? — участливо осведомился Плышевский.

— На этот раз — нет. Просто билеты у меня в театр.

— Да ну? А на какой спектакль? — продолжал допытываться Плышевский.

— «Человек с портфелем». Слыхали?

— Я ли не слышал! — усмехнулся Плышевский. — Еще лет так двадцать пять назад смотрел. Это вам, молодежи, он неизвестен. — Он минуту подумал и добавил: — Вот и дочь умоляет свести ее на этот спектакль. И ведь не откажешь, — любовно продолжал он. — Единственная она у меня. Командует отцом как хочет!

В управление Козин в тот день уже не вернулся: помчался домой, чтобы переодеться и не опоздать в театр. Он только успел позвонить Коршунову по телефону и бодро доложил:

— Все в порядке, Сергей Павлович. С обстановкой ознакомился, выяснил интересные обстоятельства и приобрел в помощь двух ценных людей.

— Что ж, — сдержанно ответил Коршунов. — Завтра утром доложите.

«Все еще не доверяет», — с досадой подумал Козин.

Как только за Козиным закрылась дверь, Плышевский позвонил домой.

— Галочка? Очень кстати ты дома. Мы идем сегодня в театр. Ничего, отложи. На что? На «Человека с портфелем». Знаю, что видела. Но я тебя познакомлю с одним человеком, которого ты еще не видела. Очень интересный человек. Заинтриговал? Ну, вот и хорошо, моя радость. Я через полчаса заеду. Одевайся.

После этого Плышевский позвонил администратору театра и договорился о билетах.

Закончив разговор, он довольно усмехнулся своим мыслям и энергично потер руки: это означало, что Плышевский, как всегда, полон энергии и дела идут превосходно.

В театр Козин собирался идти с Сашей Лобановым, но в последний момент тот позвонил по телефону и сказал, что пойти не сможет.

— Так что, браток, попутного тебе ветра. А я уж, так и быть, сегодня выпью за тех, кто… в театре.

— Это где же ты выпьешь?

— А у Гаранина. Девчонке его, оказывается, сегодня год, Иринке, — охотно сообщил Саша. — Целый день подарок искал. Извелся аж. Наконец купил, понимаешь, пароход. Классическая посудина. Пусть девка к морю привыкает! Авось и замуж за моряка выйдет…

Спустя полчаса запыхавшийся и раздосадованный Козин уже продавал билет у входа в театр. Выстояв затем короткую очередь у вешалки, он с третьим звонком вбежал в зрительный зал и еле разыскал в полутьме свое место.

«Чертов моряк, — подумал он о Саше. — Ну, хоть бы предупредил заранее. Теперь вот торчи тут один».

В антракте он, скучая, вышел в фойе. В большом, от пола до потолка зеркале отразилась его ладная, спортивная фигура в красивом коричневом костюме с красным в белую полоску галстуком, сосредоточенное лицо с правильными, чуть, может быть, мелкими чертами, высокий лоб. Настроение немного поднялось: втайне Михаил гордился своей внешностью.

Кружась в потоке людей по небольшому фойе, он с независимым видом заложил руки за спину и старался как можно безразличнее рассматривать окружающих.

Михаил уже дважды обогнул фойе и направился к буфету. И вот тут-то совершенно неожиданно он увидел у стойки высокую худощавую фигуру в черном, отлично сшитом костюме, блеснули золотые ободки очков на длинном костистом лице, и Михаил сразу узнал Плышевского.

Рядом с ним, спиной к Михаилу, стояла стройная невысокая девушка; ее рыжеватые с бронзовым отливом волосы крупными локонами лежали на плечах, удивительно красиво гармонируя с темно-зеленым платьем. Михаил в замешательстве остановился.

Но Плышевский уже заметил его, приветственно поднял руку и что-то весело сказал девушке. Та оглянулась, и Михаил увидел милое, оживленное лицо с легким румянцем на щеках и большие, выразительные глаза, смотревшие на него чуть смущенно, но с явным интересом. Козин почувствовал невольное волнение: девушка была очень красива.

Михаил подошел.

— Знакомьтесь, — непринужденно сказал Плышевский. — Это моя дочь, Галя. А это, Галочка, тот самый Михаил Ильич Козин, о котором я тебе сегодня говорил. Человек необычной, трудной и опасной профессии, тот, кого в старину называли сыщиком. Дело это требует огромного мужества, находчивости, ума, знания людей и жизни, короче — особого призвания, редкого таланта. Михаил Ильич, как мне кажется, — замечательный сыщик. А я ведь кое-что понимаю в людях!..

— Вы меня что-то уж очень пышно представляете, — скромно улыбнулся Михаил, в глубине души довольный такой неожиданной рекламой.

— Нисколько, — поспешил возразить Плышевский.

— Ой, как интересно! — всплеснула руками Галя, с нескрываемым восхищением глядя на Михаила. — И вам не страшно? Правда, ужасно глупый вопрос? — Она рассмеялась. — Но я, знаете, такая трусиха! Папа меня прямо ошеломил вашей профессией. Значит, вы работаете в милиции, да?

— В уголовном розыске, — уточнил Михаил. «Милиция» показалась ему сейчас чем-то слишком прозаичным и грубоватым.

В этот момент Плышевского кто-то окликнул, и он с улыбкой сказал:

— Простите, друзья. Вы тут погуляйте пока.

Когда он отошел, Михаил нерешительно предложил:

— Давайте, действительно, пройдемся.

— Конечно, давайте, — весело согласилась Галя.

Он осторожно взял ее под руку и при этом ощутил такой трепет, что невольно сказал самому себе: «Ну, вот, кажется, разбился о риф, тону», — и радостно улыбнулся.

— А чего вы улыбаетесь? — лукаво спросила Галя.

— Просто рад, что вас встретил, — признался Михаил. — Товарищ меня подвел, и вот скучал тут один.

— Да? А я знала, что вы будете, и ужасно хотела посмотреть на живого сыщика. — Она засмеялась и, чуть покраснев, добавила: — Ужасно глупо, да?

Это «да» получилось у нее так мило, так искренне и по-детски наивно, что Михаил вдруг почувствовал необычайный прилив нежности к этой девушке. Рука его дрогнула, и Галя почти машинально прижала ее к себе.

— Вы мне расскажете что-нибудь о вашей удивительной профессии? — с запинкой спросила она.

— Когда-нибудь потом обязательно расскажу, — ответил Михаил, как бы протягивая невидимую нить в их общее будущее.

— Конечно, потом, — тряхнула золотистой головкой Галя и, взглянув снизу на Михаила, весело спросила: — Ну, а как вам нравится пьеса? Смешная эта Аделаида Васильевна, да?

— А Редуткин? — улыбнулся Михаил, с наслаждением поддаваясь ее новому настроению. — Здорово выписан, лихо.

Только после третьего звонка Михаил отвел наконец Галю на ее место, где их поджидал Плышевский. Мужчины обменялись дружескими кивками. Плышевский незаметно, но внимательно взглянул на оживленные лица молодых людей и удовлетворенно подумал: «Клюнул, дуралей! Только бы Галочка не увлеклась им всерьез».

Михаил уже в темноте пробрался на свое место.

В следующем антракте они опять встретились, и снова Плышевский оставил их одних. «Хороший старик», — благодарно подумал о нем Михаил.