Покушение на шедевр - Дэвид Дикинсон Страница 22

Декурси прочел статью о балах в высшем обществе Нью-Йорка. Потом о благотворительных обедах в Бостоне. Потом о лукулловых именинных пиршествах в Чикаго и великолепных представлениях в «Метрополитен-опера». Он просмотрел фотографии американских плутократов на их яхтах, на свадьбах их детей и на торжественных мессах, устроенных в память их почивших родителей.

Ему пришлось пролистать «Американ» за целых четыре месяца, но он наконец нашел то, что искал, — сделанную в столовой шикарного особняка фотографию, на которой были изображены мистер и миссис Уильям Маккракен из Конкорда, штат Массачусетс, и их дочери в возрасте восьми и десяти лет, а также их маленькая домашняя собачка. Декурси на цыпочках подошел к двери: он должен был убедиться, что за ним никто не подглядывает. Затем он вынул из кармана маленькие ножницы и аккуратно вырезал из журнала нужную страницу. У него был с собой красный блокнот чуть большего формата, чем «Американ», и Декурси спрятал туда фотографию — ее даже не понадобилось складывать.

Два часа спустя он уже готов был отказаться от дальнейших поисков. Время от времени в полуподвал заглядывали американцы, чтобы изучить недавнее положение дел на финансовом рынке по «Нью-Йорк таймс» или результаты футбольных матчей по «Бостон глоуб». Они жизнерадостно приветствовали его и желали ему успеха, а он все рылся в лежащей на столе груде журналов. Но затем его усилия были щедро вознаграждены. Он обнаружил большую фотографию четы Блэк и их дочерей-близняшек: семья снялась перед своим новым домом на Пятой авеню. Девочкам на вид можно было дать лет по шесть. На миссис Блэк была шляпка, состоящая в основном из экзотических перьев. Перья, подумал Эдмунд Декурси. Шляпки с необычными перьями на английских классических портретах. Кто из английских мастеров писал в свое время такие шляпки? Лоренс, Хоппнер, Ромни, Гейнсборо, Рейнолдс. Какая удача! Ножницы вновь вынырнули из кармана. И мистер Льюис Блэк со своими родными отправился вслед за мистером Уильямом Маккракеном с семьей, уже хранящимися в специальном альбоме Эдмунда Декурси.

Сидя за письменным столом, Пауэрскорт строчил как сумасшедший. Позади него почтительно ждал Джексон, лакей, побывавший со своим хозяином в Индии. Пауэрскорт решил, что лучше будет отправить Джейсону Локхарту из фирмы «Кларк» письмо, а не идти туда самому. Он опасался, что на своем рабочем месте Джейсон не будет достаточно откровенен; к тому же, по причинам, которые он не мог ясно сформулировать, Пауэрскорт пока не хотел появляться в разреженной атмосфере Олд-Бонд-стрит собственной персоной.

«Я расследую обстоятельства гибели Кристофера Монтегю, — писал он, — и Вы, вероятно, в силах помочь мне. — Он не стал упоминать ни о новых журналах, ни о фальсификаторах и подделках, ни о дамах сердца из Челси. — Если Вы сообщите моему слуге, какое время Вас устраивает, я буду рад увидеться с Вами на Маркем-сквер, 25. Жду с нетерпением».

Джексон обещал, что не вернется без ответа. Зайдя в столовую, Пауэрскорт наткнулся на озабоченную леди Люси.

— Фрэнсис, — сказала она, — погляди на эти стулья. Когда мы их покупали? Тебе не кажется, что они уже слегка расшатались? — Леди Люси сильно надавила на сиденье одного из стульев. Он чуть-чуть пошатнулся — пожалуй, это и впрямь означало, что очень грузный человек, усевшись на него, может внезапно очутиться на полу.

Пауэрскорт давно привык к этой постоянной борьбе за совершенствование домашнего быта. Иногда он приходил домой и обнаруживал, что вся мебель в гостиной переставлена. Иногда шторы, которые раньше полностью всех устраивали, внезапно перекочевывали из его кабинета в пустующую спальню. А однажды целый платяной шкаф вдруг переехал из его спальни в кладовую, находящуюся в нескольких метрах дальше по коридору.

— Мне просто не нравился этот шкаф, Фрэнсис, — сказала в тот раз леди Люси. — Он был такой безобразный. — В душе Пауэрскорт уже побаивался, а не окажется ли он сам жертвой одного из подобных мероприятий — вдруг его тоже отправят куда-нибудь в угольную яму или на чердак конюшни, чтобы не портил эстетического впечатления от прочего домашнего интерьера. Порой он отшучивался, говоря, что кухне и впрямь самое место в чулане, а дети должны спать в передней: тогда они скорее будут попадать по утрам в школу. В ответ его обзывали ленивым обывателем, не верящим в идеал домашней гармонии. И напрасно Пауэрскорт пытался доказать жене, что совершенство — это всего лишь мечта, что-то вроде платоновской идеи, маяк на далеком холме, греза, которой никогда не стать явью, и потому все ее усилия обречены на неудачу.

— Ты городишь чепуху, Фрэнсис, — с усмешкой отвечала ему леди Люси. — Я просто-напросто стараюсь сделать наш дом как можно уютней. Ты ведь не хочешь, чтобы наши дети выросли в безобразной обстановке?

Вот и теперь, когда был поднят вопрос о стульях, Пауэрскорт решил, что наилучшим решением будет мгновенная капитуляция.

— Пожалуй, ты права, Люси. Лучше поменять их, от греха подальше.

Леди Люси не привыкла к таким быстрым победам. Чаще всего Пауэрскорт возражал, что эта мебель прослужит еще лет пять-шесть, или, как это свойственно мужчинам, бормотал какие-то бессвязные, угрожающие пророчества о грядущем разорении. Она внимательно вгляделась в лицо мужа. Может, он, по своему обыкновению, опять ее дразнит?

— Ты серьезно? — недоверчиво спросила она.

— Абсолютно, — уверил ее муж. Леди Люси решила дознаться, в чем причина такой странной покладистости. Если ей повезет, это поможет планировать будущие кампании.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Фрэнсис? — Леди Люси вдруг испугалась, что ее муж заболел.

— Со мной все в полном порядке, любовь моя, — сказал Пауэрскорт, легонько целуя жену в щеку. — Просто я тороплюсь. Мне срочно надо в Королевскую академию. И еще мне нужен твой совет.

Леди Люси опустилась на один из сомнительных стульев. Пауэрскорт заметил, что она сделала это без малейших колебаний. Похоже, мебели в столовой вовсе не нужен ремонт… Но он отнюдь не собирался затевать долгое разбирательство по этому поводу и усилием воли изгнал из головы всякие мысли о домашних проблемах.

— Нам требуется найти кое-кого в Челси, — начал он. Услышав слово «нам», леди Люси радостно встрепенулась. Не «мне», а «нам» — множественное число!

— Кого именно, Фрэнсис? — с улыбкой поинтересовалась она.

— Я знаю только ее имя, — сказал Пауэрскорт. — Розалинда. У нее был роман с погибшим Кристофером Монтегю. Муж, говорят, не очень покладист. И живет она в Челси, эта Розалинда. Вот и все.

— Я спрошу у сестры Монтегю, — ответила леди Люси, обрадованная тем, что ее гигантский родовой клан, как называл его Пауэрскорт, может наконец оказаться полезным.

— Попробуй, — с сомнением откликнулся Пауэрскорт, — но у меня уже был разговор с ней, хотя конкретных вопросов об этой связи я не задавал. Она сказала, что брат не посвящал ее в подробности своей личной жизни.

— Ясно. Щекотливая ситуация, правда? Не можешь же ты развесить по всему Челси объявления с просьбой о том, чтобы Розалинда, у которой был роман с Кристофером Монтегю, зашла к тебе на Маркем-сквер выпить чашечку чая.