Алиби для бультерьера - Наталья Александрова Страница 22

Тут началось обычное мучение: кофе никак не хотел закипать.

Известно, что когда на него смотришь, кофе ни за что незакипит. А стоит отвернуться — и подлый напиток сбежит на плиту, заливкерамическую панель отвратительными бурыми потеками.

Анатолий скрипел зубами, делал вид, что отвернулся, дажеотходил на пару шагов от плиты, поглядывая через плечо на джезву, — ничегоне помогало.

И вдруг в самый неподходящий момент, когда подлый кофевот-вот собирался наконец выдать шапку ароматной пены, в дверь квартирыпозвонили.

Анатолий чертыхнулся, схватил джезву и переставил ее накерамическую подставку. При этом он расплескал кофе по столу и немножко пролилсебе на ногу.

Звонок повторился. Причем на этот раз он звучал не простонетерпеливо, а, можно сказать, просто истерически.

— Кого это черт принес? — прошипел Зевако,подпрыгнув на ошпаренной ноге, и подбежал к двери.

Только перед самой дверью он вспомнил, что находится в своеместественном виде, а перед любыми посетителями должен появляться исключительнов гриме хозяина квартиры. К счастью, чемоданчик с гримом находился неподалеку,а навык моментального преображения Анатолий все еще не утратил.

— Сейчас! — выпалил Анатолий в сторону двери,раскрывая чемоданчик.

Он торопливо наносил грим, благополучно преображаясь вВалентина Хруща, а дверной звонок все трезвонил и трезвонил… но с каждымзвонком он звучал все слабее и слабее, как будто израсходовал последниежизненные силы.

— Сейчас! Уже открываю! — повторил Анатолий иоткрыл дверь.

И еле успел отскочить, потому что в открывшуюся дверьбуквально упал незнакомый человек.

Человек этот был небольшого роста, плотный и коренастый, скоротко стриженными рыжеватыми волосами. Наверное, когда-то он был оченьсильным и энергичным, об этом говорили широкие покатые плечи, короткая толстаяшея и мощный загривок. Но сейчас от былой силы не осталось и следа. Незнакомецничком упал на пол прихожей и громко застонал.

— Эй, мужик, ты чего? — испуганно пробасилАнатолий и попытался перевернуть странного гостя на спину. — Ты… того…случаем, не ошибся адресом?

Незнакомец снова застонал и перекатился на спину.

На груди у него, под расстегнутой кожаной курткой,расплывалось темно-красное пятно. Он приоткрыл глаза, взглянул на Анатолия ипрохрипел:

— Здорово, Валега… вишь, зацепили меня… хорошо, сумелдо тебя дотащиться… Это мне еще повезло, что ты нынче не на вахте, ты что — сКренделем поменялся?

Он зашелся тяжелым мучительным кашлем, при этом на губахкрупными пузырями выступила кровавая пена. Откашлявшись и выровняв дыхание, онснова сконцентрировал на Анатолии мутный взгляд и едва слышно проговорил:

— Ты, Валега, не думай… я хвост за собой не привел… яот них оторвался…

— Да я ничего такого… — забормоталАнатолий. — Я не думаю… щас я того… врача…

— Какого врача?! — Незнакомец злоприщурился. — Ты чего, Валега, дурака валяешь? Какого врача с такимогнестрелом? Да и ваще… сам понимаешь…

— Ну да… правда… врача, наверное, нельзя… —спохватился Анатолий, — я щас как-нибудь сам…

— Да не трать время! — Незнакомец бессильноприкрыл глаза. — Мне все одно кранты…

Он ненадолго замолчал, тяжело и неровно дыша. Взгляд началугасать, лицо покрылось серой землистой бледностью.

— Ты чего… ты… это самое… не помирать ливздумал? — растерянно бормотал Анатолий. — Чего я с тобой делать-тобуду?

Вдруг раненый встрепенулся, его глаза ожили, он облизнулокровавленные губы и едва слышно проговорил:

— Валега… наклонись ко мне поближе… я тебе долженпередать… должен сказать, где оно…

Анатолий послушно опустился на колени возле раненого,нагнулся к нему, чтобы не пропустить ни слова. Он не знал, о чем тот собираетсяему рассказать, но то, как незнакомец старался привлечь его внимание, и самото, что он хочет сообщить о чем-то на самом пороге смерти, говорило, что этодолжно быть очень важное сообщение.

Раненый прикрыл глаза, его дыхание стало неровным. Казалось,вот-вот наступит агония. Однако он еще раз сумел собраться с силами и заговорилслабым, едва различимым голосом:

— Она мне отдала… отдала то самое…

— Она? Кто она? — переспросил Анатолий.

— Она, ширма…

— Какая еще ширма? — удивился Анатолий, но раненыйне расслышал его вопроса.

— Ты должен взять, взять оттуда и вернуть.

— Да что взять-то? — Помимо воли Анатолийвключился в обсуждение, уж очень худо выглядел его гость — сам бледный, нависках вздувались синие жилы.

— Найдешь там…

Тут в горле у рыжего что-то булькнуло, он замолчал и закрылглаза. Потом открыл и поманил Анатолия ближе. Наклонившись, Анатолий увидел,что глаза у рыжего совершенно безжизненные. Но губы еще шевелились, произносястранные слова:

И Топтыгина прогнал

Из саней дубиной,

А смотритель обругал

Ямщика скотиной.

«Бредит, — понял Анатолий, — какая только чушь вголову перед смертью не полезет!»

Казалось, с последними словами из рыжего мужика ушлиоставшиеся жизненные силы. По его телу пробежала крупная дрожь, глазазакатились, он вытянулся и застыл.

— Мужик, ты чего? — Анатолий от испуга перешел нашепот. — Ты чего — помер, что ли? Ты это… не дури! Что я с тобой делатьбуду?

Незнакомец не отвечал и не шевелился. Черты его лицазаострились и окостенели.

Анатолий зачем-то огляделся по сторонам и попытался нащупатьпульс на неподвижной руке.

Пульса не было.

— Ох ты! Мать моя! — Зевако схватился заголову. — Только этого мне не хватало для полного счастья! Чего же делать-то?

Всего несколько минут назад все было так хорошо — онсобирался принять ванну, выпить чашечку кофе, послушать музыку…

Вспомнив о своих неосуществленных планах, Анатолий бросилсяв ванную комнату: уходя на кухню, он оставил открытыми краны, и теперь воданаверняка льется на пол… сейчас, для полного комплекта удовольствий, ему нехватало только, чтобы прибежали залитые соседи! К счастью, ванна непереполнилась, лишняя вода уходила через запасное отверстие. Зеркала запотелиот горячего пара, и это натолкнуло Анатолия на новую мысль. Он слышал, что кгубам умирающих подносят зеркало, чтобы проверить, дышат ли они. Закрыв краны,он схватил небольшое карманное зеркальце и вернулся в прихожую. Опустился напол рядом с неподвижным телом, поднес зеркальце к посиневшим губам…

Зеркальце не запотело.