Братство Майкрофта Холмса - Куинн Фосетт Страница 22

Владелец хмуро поглядел на меня и, судя по лицу, собрался отказать мне в комнате, и мне пришлось (должен сознаться, что я сделал это скрепя сердце) сказать, что комнату для меня заказал мистер Викерс и я путешествую по его поручению. Когда я назвал это имя, на лице хозяина гостиницы появилось трагическое выражение отчаяния, и я решил, что Викерс, вероятно, имеет какую-то ужасную власть над беднягой. Объяснить по-другому столь разительную перемену в нём я не мог.

— Ах да, мистер Джеффрис! Я ожидал вас. — Он прекрасно для француза говорил по-английски. — Комната для вас готова. Поднимитесь по лестнице, дверь слева от первой площадки. Если вы хотите сразу лечь отдыхать, я пришлю горничную, чтобы она согрела вам постель.

Вероятно, у меня ужасный вид, подумал я.

— Нет, — рявкнул я, как мог грубо. — Сначала я приму ванну. Найдётся у вас кто-нибудь, кому можно доверить почистить одежду?

— Конечно, — ответил хозяин и с поклоном указал мне на книгу, в которой мне следовало расписаться.

Я нацарапал: Август Джеффрис, Норфолк и Лондон, Англия, а свой род занятий обозначил как личный представитель. Это выглядело достаточно неопределённо и вполне годилось для такого человека, как Джеффрис.

— Прекрасно, мистер Джеффрис, — сказал хозяин и, неодобрительно взглянув на мой багаж, поманил пальцем одного из своих слуг. Тот взялся за ручку саквояжа.

— Не утруждайтесь, — бросил я, забрав саквояж, и кивнул в сторону лестницы, — я сам отнесу. А вы лучше распорядитесь, чтобы мне приготовили горячую ванну. И пусть коридорный приведёт моё пальто в приличный вид. — С этими словами я взял ключ и поднялся по крутой лестнице.

Номер оказался лучше, чем я ожидал; по сравнению с моей каморкой в «Бильбоке» это были просто королевские покои. У одной стены просторной комнаты возвышался огромный старинный гардероб, между высокими окнами стоял комод. Из-за гардероба выступала кровать такой величины, что на ней без труда мог бы выступать оперный дуэт. У третьей стены стоял письменный стол со стулом, рядом размещался умывальник с полным кувшином воды. Я бросил саквояж на кровать и отстегнул мягкий воротничок и манжеты, чтобы служащие гостиницы прогладили и накрахмалили их, пока будут чистить мой костюм.

Я едва успел достать свои расчёски и бритвенные принадлежности, как послышался робкий стук в дверь и негромкий голос сообщил по-французски, что ванна готова.

Будь я самим собой, я дал бы мальчишке двухпенсовик за труды, но Джеффрис был сделан из более грубого материала. Поэтому я просто крикнул через дверь, что через минуту приду мыться. Я понимал, что меня торопят, но подумал, что хозяин желает засвидетельствовать своё почтение гонцу грозного Викерса. Поэтому я вынул смену белья из саквояжа, сунул пистолет под подушку, нож в карман и направился в дальний конец обширного коридора к двери, на которой по-французски было написано «BAIN».

Ванная комната была полна пара. В ней было полутемно, так как солнце уже клонилось к закату. Возможно, здесь были лампы, но их ещё не зажигали. Я решил было вернуться в свой номер за коробкой спичек, но передумал, так как не собирался мыться так долго, чтобы на обратном пути спотыкаться в темноте. Кроме того, мне доставлял удовольствие нежный исчезающий сумеречный свет; по крайней мере, так мне казалось. Рядом с ванной стоял флакон с ароматической солью, и я без колебаний подсыпал её в воду. Убедившись, что мыло находится под рукой, я повесил костюм на медную вешалку, с удовольствием сбросил бельё и неторопливо погрузился в старомодную бадью. Мои пятки упёрлись в затычку В иных обстоятельствах я снял бы с глаза повязку, но сейчас, помня о своей миссии, решил не рисковать. Вскоре я почувствовал странный аромат и решил, что это запах мыла или соли, но через несколько мгновений задремал.

Из дневника Филипа Тьерса

М. X. считает, что если мы ничего не пропустили, проверяя квартиру после обыска, то из этого следует вывод: налётчик забрал что-то из вновь доставленного и успокоился на этом. В доказательство он указал на то, что разбросали только содержимое секретера и письменного стола, письма в коробках перебрали по листочку, в то время как ко многим очень ценным предметам даже не притронулись. Но вместе с тем М. X. заметил, что преступник переворошил только печатные и рукописные материалы: книги, дневники и папки.

Вчера не оказалось обычного пакета из Адмиралтейства, и он послал туда записку, чтобы узнать, посылали ли ему что-нибудь и если да, то когда.

Если вор украл что-либо из документов Адмиралтейства, будет просто ужасно. Поэтому М. X. сказал, что отложит свой отъезд на континент до тех пор, пока этот вопрос не выяснится. Он послал записку и Эдмунду Саттону, чтобы тот не приходил сюда по меньшей мере до вечера, но был готов явиться по первому требованию, как только всё станет ясно. «Запомните мои слова, Тьерс, — сказал он, — Гатри направляется навстречу куда более серьёзной опасности, чем я думал в пору его отъезда. И чем дольше мне придётся задержаться здесь, тем больше возрастает опасность».

Матери всё хуже и хуже. Она не в состоянии ничего есть, а то небольшое количество воды, которое удаётся влить ей в рот, не сможет долго поддерживать её существование.