Безмолвный крик - Энн Перри Страница 21

Монк ничего не сказал.

Теперь она смотрела на него еще пристальнее, слегка подавшись вперед. Очень красивая женщина. А еще присутствовала в ней жизненная сила, которую невозможно было игнорировать.

– Почему ты меня забыл? Должен помнить!

– Со мной произошел несчастный случай. Я многого не помню.

– Боже! – медленно выдохнула миссис Хопгуд. – Правда? Я бы никогда… – Она была слишком потрясена, чтобы выругаться. – Вот это поворот… Значит, ты начинаешь с чистого листа. – С ее губ сорвался смешок. – Тогда ты ничем не лучше остальных. Ладно, я заплачу, если отработаешь.

– Я лучше остальных, миссис Хопгуд, – сказал Монк, спокойно глядя на нее. – Кое-что и кое-кого я забыл, но не растерял мозги и силу воли. Зачем вы ко мне пришли?

– Обходились мы без мозгов и без воли… По большей части, – равнодушно сказала Вида. – Так или иначе, а обходились. По крайней мере, пока это не началось.

– Что началось?

– Изнасилования, мистер Монк, – с холодной яростью произнесла она, твердо глядя ему в глаза.

Он был поражен. В череде вариантов, промелькнувших у него в голове, такой даже не значился.

– Изнасилования? – недоверчиво повторил Уильям.

– Нескольких наших девушек изнасиловали на улице. – Теперь ее лицо выражало боль и полное замешательство, потому что она не видела врага. В таких условиях Вида не могла вести собственную битву.

Предмет разговора мог показаться несколько нелепым. Миссис Хопгуд говорила не о респектабельных женщинах из приличного района, а о работницах с фабрик, которые перебивались тем, что трудились от зари до зари, а потом шли домой, в комнату в доходном доме, которую делили, может, еще с полудюжиной человек всех возрастов и обоих полов. Преступность и насилие в таких условиях становились образом жизни. Раз миссис Хопгуд пришла к нему, бывшему полицейскому, и предлагает деньги за помощь, то речь идет о чем-то из ряда вон выходящем.

– Расскажите мне об этом, – просто сказал Монк.

Она уже сломала первый барьер. Теперь наступила очередь второго. Сыщик слушал, и в его глазах не было и тени насмешки.

– Поначалу я не придала этому значения, – заговорила миссис Хопгуд. – Просто одна женщина пришла слегка побитой. Бывает. Бывает, и частенько. Мужья малость выпивают, обычное дело. У нас в цеху часто встретишь женщин с подбитым глазом или с чем похуже. Особенно по понедельникам. Но потом поползли слухи, что с ней сделали кое-что еще. Однако я все не обращала внимания. Ну что я могу поделать, если ей достался плохой муж? Таких вокруг вон сколько…

Уильям не перебивал. Голос ее звучал теперь глуше, в нем слышалась горечь.

– Потом избили еще одну женщину, да так сильно, что она не смогла работать. А когда это случилось с третьей, мне захотелось узнать, какого черта творится. – Вида поморщилась. – Некоторые из них еще дети… Короче говоря, мистер Монк, этих женщин изнасиловали и отлупили. Я занялась этой историей. Заставила их поодиночке приходить в мою гостиную и все вызнала. Я расскажу вам, что они мне наговорили.

– Вам лучше коротко ознакомить меня, миссис Хопгуд. Это сбережет время.

– Само собой! А что, ты думаешь, я собираюсь сделать? Все тебе пересказывать? Тогда мы тут просидим ночь напролет. Я себе этого не могу позволить, даже если у тебя есть время. Слышала, у тебя почасовая оплата. Как у большинства остальных.

– Я беру плату за день. Но только после того, как решаю взяться за дело… Если решаю.

У нее посуровело лицо.

– Чего ты от меня хочешь? Больше денег?

Монк уже разглядел испуг за ее вызывающим поведением. Несмотря на всю дерзость и показную браваду, ей было страшно и больно. Кроме того, она разозлилась. Перед ней возникли не знакомые трудности, с которыми она справлялась всю жизнь, а нечто такое, с чем миссис Хопгуд не знала как бороться.

– Нет, – опередил ее Монк, заметивший, что она собирается что-то сказать. – Если я пойму, что не могу помочь, то не стану убеждать вас в обратном. Расскажите мне, что узнали. Я слушаю.

Вида успокоилась. Поудобнее уселась в кресле, расправила складки одежды на своей потрясающей фигуре.

– Некоторые из наших респектабельных дам, не знающие, почем фунт лиха, думают, что никогда не пошли бы торговать собой, что бы там ни случилось! – продолжила она. – Думают, что лучше умереть с голоду, чем пойти на панель. Но до чего же удивительно, насколько быстро меняются взгляды на жизнь, когда твои дети голодны и больны. Послушаешь-послушаешь, как они плачут от голода и холода, – и продашь себя хоть черту, если он расплатится хлебом и углем для очага, или одеялом, или парой башмаков. Одно дело мучиться самой, и совсем другое – смотреть, как умирают твои дети.

Монк не спорил. Ему это было известно не на уровне личностной памяти – подобное знание въедается в плоть, проникает в кости.

– Начиналось все просто, – продолжала миссис Хопгуд глухим от ненависти голосом. – Сначала один парень не заплатил, потом другой… Бывает. В жизни полно дерьма. Ну что тут поделаешь? Приходится сокращать расходы.

Уильям кивнул.

– Сначала я не придала этому значения, – она пожала плечами, через прищур глаз следя за Монком и оценивая его реакцию. – Потом одна из женщин пришла вся в синяках, такая избитая, будто ее кто по-настоящему отделал. Я уж говорила, что сперва решила, будто это муж над нею измывается. И не осудила бы ее, если б она саданула такого заточкой. Но она сказала, что это сделали двое мужчин, ее клиенты. Она сняла их на улице и быстренько увела в темный переулок, и там они ее избили. И взяли ее силой, хотя она и так была на все готова. – Она прикусила пухлую губу. – Встречаются такие, которым нравится вести себя грубо, но эти ее просто избили. И она не отделалась парой синяков, вовсе нет, а получила настоящие повреждения.

Монк ждал. Он знал, что будет продолжение. Одно изнасилование проститутки – просто невезение. Это мерзко и несправедливо, но она знала не хуже его, что тут ничего не поделаешь.

– Она оказалась не единственной, – снова заговорила миссис Хопгуд. – Это случилось снова, не с ней, а с другой женщиной, потом еще с одной. И с каждым разом их избивали все сильнее. Их теперь семеро, мистер Монк; это те, про которых я знаю, и последнюю избили до потери сознания. Сломали нос и челюсть, выбили пять зубов. И никому нет дела. Полицейские помогать и не думают. Они считают, что если женщина торгует собой, то лучшего и не заслуживает. – Ее тело под темной тканью сжалось, как пружина. – Но никто не заслуживает таких побоев. Они теперь не могут заработать на свои нужды пары лишних медяков. Мы должны найти тех, кто этим занимается, и для этого нам нужен ты, мистер Монк. Мы тебе заплатим.

Некоторое время Уильям сидел, ничего не отвечая. Если то, что она говорит, правда, то, похоже, кого-то ждет маленькая месть – на основе естественного права.

По этому поводу у него не имелось возражений. Оба они понимали, что вряд ли полиция займется преследованием человека, насилующего проституток.