Последний Катон - Матильда Асенси Страница 21

Одним словом, хаос; но мы должны помочь выравниванию каменистых путей, которые ведут к единению всех христиан, решив проблему с кражами, так как это послужит смазкой и горючим для выработавшегося уже мотора экуменизма.

За часы, проведенные нами в этой комнате, профессор Босвелл ни разу и рта не открыл, разве что для еды. Однако было видно, что он очень внимательно слушает все, что говорится, так как иногда, сам того не замечая, он незаметно кивал или качал головой. Это самый молчаливый человек, которого я когда-либо встречала. Казалось, что обстановка для него слишком помпезная и что он чувствует себя очень неловко.

— Так, так… профессор Босвелл, — произнес тут монсеньор Турнье, читая мои мысли. — Кажется, настал ваш черед. Кстати, вы говорите на моем языке? Понимаете, что я говорю? Вы поняли что-то из того, что тут было сказано?

Я заметила, что Глаузер-Рёйст сощурил глаза и пристально смотрит на монсеньора, а профессор Босвелл смущенно заморгал и откашлялся в отчаянной попытке совладать с голосом.

— Я чудесно вас понимаю, монсеньор, — пробормотал он с заметным арабским акцентом. — Моя мать была итальянкой.

— А, замечательно, замечательно! — воскликнул Турнье, широко улыбнувшись.

— Монсеньор, профессор Фараг Босвелл, — уточнил Глаузер-Рёйст резким тоном, не оставлявшим никаких сомнений, — не считая арабского и коптского языков, в совершенстве владеет греческим, турецким, итальянским, французским, английским, латынью и ивритом.

— В этом нет особой заслуги, — заикаясь, поспешил объяснить профессор. — Мой дед по отцовской линии был евреем, мать — итальянкой, а все остальные члены семьи, да и я сам, — копто-католики.

— Но фамилия у вас английская, профессор, — удивленно заметила я, хотя тут же вспомнила, что Египет долгое время был британской колонией.

— Это вам понравится, доктор, — вставил Глаузер-Рёйст, снова странно улыбаясь, — профессор Босвелл — правнук доктора Кеннета Босвелла, одного из археологов, обнаруживших византийский город Оксиринх.

Оксиринх, один из важнейших городов Египта византийской эпохи, на века утерянный в песках пустыни, вернулся к жизни в 1895 году благодаря английским археологам Бернарду Гренфеллу, Артуру Ханту и Кеннету Босвеллу и до сегодняшнего дня считается самым богатым источником византийских папирусов и настоящей библиотекой утраченных произведений классических авторов.

— И вы сами, разумеется, тоже археолог, — предположил монсеньор Турнье.

— Да. Я работаю… — Он помедлил, наморщил лоб и поправил себя: — Работал в Греко-Римском музее в Александрии.

— Но вы там уже не работаете? — удивленно спросила я.

— Доктор, настало время рассказать вам новую историю, — заявил Глаузер-Рёйст. И он снова склонился к своему кожаному кейсу, покоившемуся на полу, и достал сверток из белого полотна с синайским песком. Но теперь он не передал его мне, а аккуратно поставил на стол и, не выпуская из рук, внимательно смотрел на него, и в глазах его появился сильный металлический блеск. — На следующий день после того, как я ушел из вашей лаборатории, и после разговора с монсеньором Турнье, о котором вы уже знаете, я сел на самолет и отправился в Каир. В аэропорту меня встретил присутствующий здесь профессор Босвелл, которого копто-католическая церковь приставила ко мне в качестве переводчика и гида.

— Его Святейшество Стефан II Гаттас, — перебил его Босвелл, нервно надевая очки, — Патриарх нашей церкви, лично просил меня об этом одолжении. Он просил меня сделать все для меня возможное, чтобы помочь капитану.

— Помощь профессора оказалась воистину неоценимой, — добавил капитан. — Сегодня у нас не было бы… этого, — и он кивком указал на сверток, — если бы не он. Встречая меня в аэропорту, профессор Босвелл приблизительно знал о стоящей передо мной задаче и предоставил в мое распоряжение все свои знания, связи и средства.

— Я бы выпил еще чашечку кофе, — перебил тут кардинал Колли. — Вы присоединитесь?

Монсеньор Турнье быстро взглянул на часы и кивнул. Глаузер-Рёйст снова встал и вышел из комнаты, но хоть он и задержался на несколько минут больше, чем я могла вынести в таком обществе, вернулся он с громадным подносом, уставленным чашками, с большим кофейником в центре. Пока мы наливали себе кофе, капитан продолжал рассказ.

Попасть в монастырь Святой Екатерины на Синае было, судя по его словам, нелегко. Туристов там принимают в очень ограниченные часы визитов и водят еще более ограниченным маршрутом по территории монастыря. Принимая во внимание, что они не знали, что им искать и как это искать, им требовалась большая свобода передвижений и много времени. Поэтому профессор составил рискованный план, который тем не менее великолепно сработал.

Хотя в 1782 году православный монастырь Святой Екатерины на Синае отделился от Иерусалимского патриархата по давно забытым и неясным причинам, превратившись в автокефальную церковь, так называемую Синайскую православную церковь, патриархат все еще имеет определенное влияние на монастырь и его главу, настоятеля и архиепископа Синайской церкви. Так вот, зная об этом влиянии, Его Святейшество Стефан II Гаттас попросил Патриарха Иерусалимского Диодора I выдать рекомендательные письма капитану Глаузер-Рёйсту и профессору Босвеллу с просьбой полностью открыть для них двери монастыря. Почему монастырь Святой Екатерины должен был прислушаться к просьбе Патриарха Иерусалимского? Очень просто, потому что один из двоих посетителей, иностранец из Европы, был крупным немецким филантропом, желающим пожертвовать монастырю несколько миллионов марок. В сущности, в 1997 году, испытывая отчаянную потребность в деньгах, монахи в первый и единственный раз за всю историю согласились выставить свои драгоценнейшие сокровища на великолепной экспозиции в Метрополитен-музее Нью-Йорка. Целью этой выставки было не только получение денег, выплаченных монастырю самим музеем, но и, кроме того, привлечение инвесторов, готовых финансировать реставрацию древнейшей библиотеки и необыкновенного музея икон.

Так что, стремясь найти новые данные, которые бы подвинули расследование вперед, капитан Глаузер-Рёйст и профессор Босвелл явились в офис Синайской православной церкви в Каире и с полнейшим хладнокровием рассказали им свою легенду. Тем же вечером они арендовали джип, способный пересечь пустыню, и отправились в монастырь. Их встретил сам настоятель, архиепископ Дамиан, очень внимательный и умный человек, который приветствовал их и предложил им свое гостеприимство на все время, какое они пожелают. В тот же вечер они начали осмотр монастыря.

— Я видел кресты, доктор, — взволнованно признался Глаузер-Рёйст. — Я их видел. Они точно такие, как на теле нашего эфиопа. Их тоже всего семь, они такие же, как на шрамах. Они просто ждали меня там на стене.

«А я не видела, — подумала я. — Не видела, потому что меня оставили за бортом. Я не была в египетской пустыне, не скакала в джипе по барханам, потому что монсеньор Турнье решил, что сестру Салина надо уволить за то, что она слишком много знает, потому что ему с самого начала не нравилось, что этим делом займется женщина».