Не все трупы неподвижны - Вадим Россик Страница 21

Кроме того, мне не даёт покоя Кассандра. Её вчерашнее поведение. Без детской робости, зато с бесстыдством, размером с санктуарий. Хотя, если учесть её беспризорное прошлое… Наверняка эта хрупкая девочка-эльф прошла огонь и воду. В страстную любовь юного создания к пожилому инвалиду я не верю. К тому же я не забыл, как Кассандра смотрела на меня невинными голубыми глазами и лгала, что никто в отель не приезжал. Умение лгать не моргнув глазом — важное умение в жизни беспризорника. Девочка-эльф? Нет, пожалуй, девочка-хамелеон. А что имел в виду Анибаль, называя Кассандру мертвецом? Мне нужно ещё раз с ним поговорить. Только что это даст? Сколько берёзу ни тряси, апельсины не упадут.

Смотрю на часы. Половина одиннадцатого. Скоро обед. Пора двигать к дому. То есть к отелю. Поднимаю себя с места, двигаю. На улице пахнет мокрой листвой, резкий ветер от Гав-де-По холодит мне спину. Побыстрее наливаю исцеляющую воду в канистру — и на выход. Пробираюсь через спешащую к источнику толпу. За воротами на перекрёстке всё так же стоит на коленях нищий. Ну и ладно, пусть себе стоит. Мне он не мешает. Перевожу себя по Старому мосту на другой берег. Непривлекательная цыганка на замызганном коврике у перил улыбается мне, как старому знакомому. По причине нашего знакомства кидаю ей несколько мелких монет. За мостом останавливаюсь в нерешительности. Что выбрать? Идти по улице Грот до проспекта Маршала Фоша или вдоль реки? Других дорог к «Галльскому петуху» я не знаю, а блуждать в путанице незнакомых улочек не хочется. Решаю возвращаться в отель короткой дорогой вдоль реки. Сказано — сделано. Шагаю со скоростью маломощного шагающего экскаватора к своему зловещему холму.

Новых постояльцев ещё нет, и мы обедаем в прежнем составе: мадам Луиза, мсье Франсуа, мадемуазель Кассандра, мсье Адольф, мсье Анибаль и я, мсье Вадим. Добавляю красок в общую картину. Сегодня на столе рыба с овощами. По итогам трапезы констатирую: в Германии порции крупнее, а вот вкусовые ощущения мельче. Лично мне больше нравится французская кухня.

После обеда следует обязательный звонок Марины.

— Халло!

— Халло, родной! Как здоровье?

— Здоровья столько, что могу прорасти сквозь асфальт.

Марина довольно хихикает.

— Что делаешь?

— Перевариваю обед.

— Знаешь, мне пришла в голову классная идея.

Вообще-то я уже опасаюсь классных идей своей жены, поэтому осторожно интересуюсь:

— Какая, золотко?

— Сделай несколько хороших фотографий на память о Лурде. Санктуарий, крепость, отель. В общем, сам знаешь что.

Я недовольно бурчу:

— Не докучай мне с такими пустяками. И без этого хватает забот.

Кажется, что вопрос исчерпан, но Маринка начинает подлизываться:

— А для меня, дорогой? Ты же меня любишь? Ну, постарайся разочек. Всего десяток снимков.

Когда супруга просит меня таким умильным голосом, я не могу устоять. Куда только девается моё врождённое упрямство и приобретённая удаль? Хватаюсь за последнюю возможность отказаться:

— Мы забыли взять с собой фотоаппарат.

Марина снисходительно укоряет:

— Ну что ты, милый. Он лежит где-то в сумке.

Вот чёрт! Я никак не могу привыкнуть к тому, что Марина ничего не забывает.

— Значит, договорились? Соглашайся уже!

Сдаюсь. Действительно, ни капли удали. А может, я подкаблучник?

— О’кей. Я посмотрю, что можно сделать.

Марина прощается. И слава богу, а то ещё вспомнит про таблетки.

— Только не забудь. Ты же обещал. Чюсс!

— Чюсс!

С досадой отправляю себя искать в сумке фотоаппарат. Впрочем, я согласился на фотосъёмку исключительно из-за того, что мне внезапно пришла в голову собственная классная идея: сделать фото всех действующих лиц этой истории. А вы что подумали?

Скрипучая лестница громко оповещает имеющих уши о том, что в «Галльский петух» прибыли гости. Из коридора доносится непонятный разговор на французском. Я узнаю только голос из туфлей. Значит, посиделки по-семейному в столовой закончены. Ладно, за ужином познакомлюсь с новичками. Кассандра говорила, что это какие-то бельгийцы и болгарин. Машинально барабаню пальцами по фотоаппарату. На моём тайном языке это означает: «Нужно обязательно попросить Анибаля достать мне семейный фотоальбом Камбрэ».

Смотрю на часы. До ужина ещё есть время. Постановляю, не откладывая дело в долгий ящик, сейчас же найти блаженного. Постановил — исполняю. Спускаю себя по лестнице на первый этаж. На всякий случай заглядываю в гостиную. Анибаля там нет. В гостиной верховодит мсье Франсуа с Библией на коленях, распятием на шее и Иисусом в сердце. Почтенный волосатый кактус нацелил клюв своего багрового носа на телевизор и сердито ворчит. По-моему, не стоит так волноваться из-за пары полуголых певичек. А может, ему чудотворной воды налить?

Вывожу себя на улицу, спускаю с крыльца на грешную землю. Здесь хорошо. На буках каркают вороны, запах зелени щекочет ноздри, пиренейский ветерок освежает мысли. Возле крыльца сверкает блеском стали и хрома тяжёлый мотоцикл. Настоящий «Харлей-Дэвидсон» — мотоцикл-легенда и голубая мечта каждого байкера. Возле пафосного моцыка возится с вещами квадратный коротышка, закованный в кожаную куртку, покрытую заклёпками. В этой непробиваемой куртке он напоминает обученный ходьбе булыжник. Рядом с байкером высится байкерша — неопределённого возраста, но симпатичная женщина с длинными светлыми волосами, распущенными по воротнику куцей кожаной курточки. На стройных ногах стильные сапоги с высокими каблуками. Ломким голосом женщина руководит действиями коротышки.

— Бонжур! — приветствую я новых постояльцев.

— Бонжур, мсье! — дружно откликаются байкеры.

— Меня зовут Вадим Росс, — представляюсь я. — Я живу в отеле.

— Жанна де Миньон, Жан де Миньон. Мы из Брюсселя.

Аристократы, что ли? Я усмехаюсь про себя. Подумаешь «де Миньон»! Фу ты ну ты, ножки гнуты! Бельгийцы говорят что-то ещё, но для меня их речь слишком быстра, поэтому, выразив лёгкое непонимание, я махаю де Миньонам на прощание и исчезаю за углом. Прогуляюсь-ка на задах отеля. Глоток свежего воздуха мне не повредит.

В сопровождении серых туч передвигаю себя со скоростью перегруженной улитки по заросшей тропинке к сарайчику. На моё счастье, грозного Адольфа не видно, и я отважно плетусь всё дальше.

Прохожу несколько метров среди зарослей и почти натыкаюсь на Анибаля, широко шагающего мне навстречу с удочкой в руках. Дуралей появляется из кустов так внезапно, словно его отрыгнул холм. Увидев меня, он безотчётно пытается зарыться в свою одежду, но на нём только синий рабочий комбинезон, усеянный грязными пятнами.

— Бонжур, Анибаль!

— Бонжур, мсье.

Парень робко улыбается и пытается меня обойти, но я преграждаю ему дорогу. Печенья у меня больше нет, поэтому я дружески предлагаю: