Нежная душа урода - Анатолий Ярмолюк Страница 21
Нежная душа урода - Анатолий Ярмолюк читать онлайн бесплатно
…Придя домой, я нарочито долго нажимал на кнопку звонка: мне хотелось, чтобы дверь открыла моя Мулатка. И тогда все должно быть очень даже хорошо: она откроет, я шагну, обниму ее, зароюсь лицом в ее волосы, вдохну уже ставший для меня привычным запах… Может быть (хотя и не знаю за что), попрошу у нее прощения, может быть, она попросит прощения у меня…
Однако сколько я ни трезвонил, никто мне не открывал, и мне пришлось воспользоваться своим ключом. Едва только я перешагнул порог, мне бросился в глаза непривычный беспорядок внутри моего жилища. Впрочем, не то чтобы беспорядок, все было на месте, а — что-то было сдвинуто в сторону, что-то лежало не на месте… К зеркалу в прихожей был приклеен скотчем листок бумаги. Я включил свет, отлепил листок… «Я ухожу, — было написано на листке рукой моей Мулатки. — Извини, что так, впопыхах и без объяснений, но, думаю, так будет лучше и для тебя, и для меня. Ненавижу прощальных объяснений, после них труднее уходить (только не подумай, что у меня в этом деле большой опыт: просто мне так кажется). Я ошиблась: твоя жизнь — это всего лишь твоя жизнь, а вовсе не моя. Ты надеялся, что я привыкну: нет, не привыкну. Не привыкну, понимаешь? Эти бесконечные одинокие ночи, эти твои маньяки-карлики, которые, я теперь убеждена, занимают в твоей жизни гораздо больше места, чем я, — разве к этому можно привыкнуть? Да и к чему мне привыкать? Я молода и красива, я найду себе тот вариант, который меня устраивает гораздо больше, чем то, что ты мне можешь предложить. Наверно, я эгоистка, но лучше быть эгоисткой, чем несчастной. Если ты считаешь, что я перед тобой в чем-то виновата, то — прости. Твоя Мулатка. Нет, просто Мулатка. Да даже уже и не Мулатка. Прощай».
Мне неохота объяснять, что я чувствовал, прочитав эту прощальную записку. Да и — ничего эдакого я и не чувствовал. У меня было ощущение, будто из моего дома, где я жил много лет, где ко всему привык и притерпелся, вдруг неожиданно кто-то вынес висевшую на стене картину. Непорядок, неуют, какая-то внутренняя расхристанность — и не потому, что мне так уж жаль эту картину, а просто — была картина, и вдруг ее не стало. Из-за этого и все остальные вещи кажутся не на своем месте, и сквозняки откуда-то задули, и дверь заскрипела противно, и в душе образовался некий изъян… А так — ничего, можно жить и без картины. Или повесить на место исчезнувшей другую: свыкнется, стерпится, слюбится… Может, я просто не умею любить? Говорят, что есть такая категория человечества, и вполне возможно, что я из их числа. Ну что же: каждому — свое. Во всяком случае, мне совсем не хочется сломя голову мчаться на вокзал, чтобы заметить в толпе знакомый силуэт и крикнуть: вернись, дескать, я все прощу! Что я ей прощу? В чем она передо мною провинилась — моя бывшая Мулатка? Ладно. Берем себя в руки, обедаем и идем допрашивать карлика-убийцу. Жизнь продолжается. Вот только окаянное сердце — отчего же оно так назойливо и тревожаще ноет? Все ноет и ноет…
«Расшифровка магнитофонной записи.
— Итак, Кольцов Виктор Васильевич, 7 марта 19… года рождения, проживающий по улице Водоемная, 18, квартира 8. Вчера, насколько мне помнится, вы, в общем и целом, признали, что совершили шесть убийств и одно тяжкое телесное повреждение в форме неизгладимого обезображивания лица. Опять-таки насколько мне помнится, обещали во всех подробностях рассказать, как именно, с какой целью, с чьей помощью и так далее вы все это совершили. Я правильно излагаю?
— Скажите, вы — мой следователь?
— Нет. Я — сотрудник уголовного розыска. В мои обязанности, если вас это интересует, входит установить преступника, выследить и задержать его, добиться первоначальных признаний и затем уже передать дело следователю.
— Вот оно что… Что ж — спасибо.
— Это за что же?
— За то, что пока не бьете.
— Почему вы решили, что я вас буду бить?
— В камере просветили… Да и без этого знал.
— Что, уже попадали в руки милиции?
— Зачем же? Земля слухом полнится.
— Я никогда и никого не бью. В камере вам должны были об этом сказать. Там, я думаю, есть несколько личностей, которые меня знают.
— Ну, стало быть, следователь будет бить…
— И следователь не будет. Тем более что это, скорее всего, будет женщина. У нас почти все следователи — женщины. А вы что же, так боитесь побоев?
— Боюсь.
— Почему же?
— Потому, что часто били… Ладно… Спрашивайте.
— То есть вы готовы давать показания?
— Да. Спрашивайте. Или мне начать самому?
— Вчера я вам говорил, повторю и сегодня: может, все-таки написать явку с повинной?
— Явка с повинной — это что?
— Ну, берете бумагу, садитесь и пишете обо всем, что сочтете нужным. Я читаю написанное, задаю уточняющие вопросы, вы на них так же искренне отвечаете — вот, пожалуй, и все. Дальше следствие, суд и так далее.
— Следствие, суд… Хорошо, я попробую явку с повинной. Хотя писать я умею не так чтобы…
— Ничего. Как сумеете. Главное — как можно точнее и честнее. От этого зависит вся ваша дальнейшая судьба.
— И сколько у меня есть времени, чтобы все это написать?
— Сколько понадобится, столько и пишите. Вот ручка и бумага, сейчас вас отведут в камеру — и пишите. Когда закончите, позовете меня. Моя фамилия Якименко.
— Я знаю, что Якименко. У меня просьба…
— Что такое?
— Если можно, поместите меня в отдельную камеру. В общей не слишком-то и напишешь, да и вообще…
— Хорошо, я распоряжусь. Ну что, вызывать конвой? Запомните — как можно точнее и честнее».
… — Что-то ты, мил друг, неважно выглядишь, — посочувствовал Батя, когда я по его вызову явился в начальничий кабинет. — Будто с похмелья…
— Ага, с похмелья, — сказал я. — Каждодневно пьян от жизни и любви.
— Вот-вот, — сказал Батя. — Когда ты становишься ехидным, это верный признак того, что с тобой что-то не в порядке. Умаялся?
— Сердце отчего-то болит. И вообще…
— Под этим «вообще», насколько я уразумел, ты подразумеваешь свою Мулатку? Вернее — ее отъезд? Прости, конечно, за бестактность, но поскольку мы с тобой друзья, то… М-да…
— Ты-то откуда знаешь о ее отъезде? — с искренним изумлением спросил я. — Ведь только сегодня…
— Ха! — сказал Батя. — Да завтра об этом будет знать весь город! Еще и в газетах пропечатают: от сыщика Якименко, того самого, который арестовал карлика-убийцу, ушла жена. Ну, или невеста, какая в принципе разница? На чем не сошлись характерами-то?
— На карлике…
— Эвона! На карлике, стало быть… Да ей-то что за дело? Хотя…
— Вот именно — хотя. И — хватит об этом, прошу тебя. Давай лучше о деле.
— О деле так о деле, — с готовностью согласился Батя. — Ну, и как он там, этот твой карлик?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии