Мистериозо - Арне Даль Страница 21

Ян-Улов Хультин вновь появился из таинственной двери в стене той комнаты, которую Хорхе Чавес иронично окрестил «главным штабом борьбы». Полукруглые очки уверенно царили на его внушительном носу. Он повернулся к собравшейся «Группе А». Все сидели, листая документы и записи в своих блокнотах.

— Сегодня утром наше дело получило огласку, — угрюмо произнес Хультин. — К тому же одновременно во всех газетах. Кто-то раззвонил. Или же средства массовой информации естественным образом сотрудничают друг с другом в таких вопросах. Мы еще не локализовали утечку. Не исключено, что просто невозможно сохранить в секрете дело такого масштаба. Но фору в несколько дней мы тем не менее получили.

Он подошел к белой доске, открутил колпачок у фломастера и приготовился стрелять. Фломастер теперь был его служебным оружием.

— В ваших А-мозгах сегодня проходила усиленная работа. Давайте посмотрим на результаты. Нурландер?

Вигго Нурландер склонился над своей темно-синей записной книжкой и заговорил:

— Modus operandi. Я связался со всеми, от ФБР до службы безопасности Лихтенштейна, сделал множество международных звонков. На сегодня известны три группировки, которые практикуют выстрелы в голову, когда речь идет о казни: одно ответвление американской мафии, главарем которой является некто Карпони в Чикаго, самом гангстерском из всех американских городов; наполовину развалившаяся подгруппа РАФ [13]под командованием Ханса Коппфа; объединенный русско-эстонский преступный клан с неким Виктором-Икс во главе, который, по-видимому, можно считать сегментом русской мафии, как ее теперь называют. Речь всегда идет о казнях предателей или доносчиков, и ни в одном из случаев не сообщается о двух и только двух выстрелах. Точно такой же случай именно с двойным выстрелом мне так и не удалось найти. Я продолжаю поиски.

— Спасибо, Вигго, — сказал Хультин. Он целиком заполнил один угол доски. — Нюберг — общие враги?

Импозантному Гуннару Нюбергу, казалось, нелегко было справляться с ручкой, которая как-то неловко болталась в его большой руке.

— Видимо, это не основная нить расследования, — произнес он неуверенно. — Я не нашел никаких безусловных общих врагов. Разумеется, оба убитых прошли через Высшую Школу Торговли, но Странд-Юлен был на семь лет старше, поэтому никаких общих однокашников, на что можно было бы опереться, у них нет. А ведь именно во время учебы люди приобретают себе друзей и врагов на всю жизнь. Лет двадцать назад Даггфельдт выжил своего коллегу из фирмы, которую они вместе основали. Она называлась «Контолайн». Этого человека зовут Ункас Сторм, я нашел его в маленькой фирме по переработке железного лома, он сильно пьет. Он по-прежнему ненавидит Даггфельдта и, пользуясь его же словами, «станцевал джигу на его гробу», узнав об убийстве. Однако он не знал Странд-Юлена. У последнего есть бывшая жена, Юханна, которую он бросил без средств после развода в семьдесят втором году. Трудно представить себе человека, который мог бы ненавидеть сильнее; однако это чисто личная ненависть. Она мечтала «съесть его печень до того, как негодяя кремируют. Жечь его надо было бы так, чтобы он почувствовал, как огонь поджаривает его бока». Я также поговорил с более или менее скорбящими родственниками и пришел к выводу, что по Даггфельдту скорбят все же больше. И сын Маркус семнадцати лет, и дочь Макси…

— Макси? — переспросил Йельм.

— Видимо, это имя дано ей при крещении, — разведя руками, сказал Нюберг.

— Простите. Яхта Даггфельдта называется «Макси», поэтому я… извините.

— …и Макси, девятнадцати лет, кажется, искренне горюют по отцу, хотя он почти не бывал дома. Жена Нинни восприняла кончину мужа, что называется, стоически. Когда разговор зашел о яхте, она спросила, сможет ли она сразу ее продать. Я ответил, что да. То же самое касается вдовы Странд-Юлена Лилиан. Тот же стоицизм. Она фактически съехала из квартиры на Страндвэген, хотя развод был, как она выражается, «out of the question»; [14]она видела, что стало с первой женой, уже упоминавшейся Юханной. Она сделала определенные намеки относительно сексуальных пристрастий Странд-Юлена. Я цитирую: «По сравнению с нашим святым Бернардом тайские педофилы сущие ангелы». Возможно, это та нить расследования, которую следует раскрутить.

— Я уже начал ее раскручивать, — сказал Йельм. — Раздел интересов и свободного времени. Но ты уже закончил?

— Я только хотел добавить, что не смог найти его детей, дочь от первого брака Сильвию, тридцати лет, и сына от второго, Боба, двадцати лет. Оба, конечно же, работают за границей.

Йельм продолжил:

— Яхта Странд-Юлена была, по всей вероятности, «яхтой похоти». Я поговорил с одним из членов его команды, причем команда судна постоянно обновлялась и состояла из молодых светловолосых парней. Не знаю, как вы перенесете эту информацию, но у меня есть весьма детальное описание того, что происходило на борту.

— Грубыми мазками, пожалуйста, — лаконично заметил Хультин.

— А они и есть грубые. Он смотрел и отдавал приказы, создавал маленькие, цитирую, «живые картины» — это когда члены команды должны были застыть посреди акта, а он ходил вокруг и следил за тем, чтобы никто не нарушал тишину. Или он мог вставить юноше пенис или другой предмет глубоко в анус, причем молодой человек не смел пошевелиться до тех пор, пока Странд-Юлен не разрешит ему. Сам он участвовал в этом только как укротитель. Тут, по-видимому, у него с Даггфельдтом нет ничего общего. Я продолжаю расследование. У меня есть некоторые следы, ведущие к сводникам.

— Хольм и круг друзей, — продолжил Хультин свой опрос. Текст заполнил уже значительную часть доски. Хультин стал писать мельче.

В комнате зазвучал гётеборгский выговор Черстин Хольм:

— Наши с Нюбергом сферы деятельности все время соприкасались: в определенном смысле друзей и врагов бывает сложно разделить. Рискуя стать жертвой шаблонного мышления, я все же скажу, что люди этого уровня редко имеют друзей, которые их любят. Если это случается, то это конечно большая удача, но в большинстве случаев дружба для них — скорее побочный продукт, дополнение к получаемой выгоде. Короче говоря, такие люди приобретают друзей для того, чтобы ими пользоваться, чтобы поднять мнение о себе в глазах других, расширить круг уважающих их людей, развивать свое дело, создавая новые связи, или удовлетворять сексуальные потребности, знакомясь с чужими скучающими женами-домохозяйками. Мое впечатление схоже с тем, которое у меня сложилось на другом краю Швеции, а именно в Гётеборге: более или менее санкционированная смена партнеров настолько распространена, что можно говорить о длительных близкородственных связях и о внебрачных детях как о нормальном явлении. Думаете, я преувеличиваю?