Деревянный ключ - Тони Барлам Страница 21

Anno Domini ini millesimo centesimo octuagesimo octavo quidam Turcus nomine Saladinus cepit Sanctum Sepulcrum et Acaron et multas alias civitates. Unde Fridericus imperatore Romanorum exivit contra eum cum plus quam centum milia hominum; et fuerunt ex ipsis nobiles milites quadraginta milia et obiit imperator cum suo exercitu. Et Venetici cum magno navigio et milites et magna multitudo populorum ivit in adiutorium Sancti Sepulcri.

Annales venetici breves.

Марко Барабассо очнулся от жуткого кошмара, в котором его закопали в землю так, что лишь голова торчала наружу, и долго били колотушкой по затылку. Он попытался подняться, но с ужасом понял, что ничего не видит и не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой, а голова от боли и впрямь вот-вот разлетится на куски, будто перебродивший египетский арбуз. Марко дико завопил и стал биться и извиваться всем телом, как уторь на жаровне, и через несколько секунд умудрился выпростать руку из окутавших его пелен. Дальше было проще. Выпутавшись из тенет, оказавшихся влажным от росы куском парусины, в который Марко, видать, сам и замотался во сне, и попытавшись встать на колени, он тотчас схлопотал увесистую мокрую оплеуху ветра, повалился на спину и проснулся окончательно. Разлепить глаза не получилось — так бывает, когда ресничие из шалости сплетают спящему нижние и верхние ресницы в косички. Тут надобно запастись терпением и подождать, пока от слез они не распустятся сами. Марко знал об этом и потому сосредоточился, насколько это позволила гудящая голова, на звуках. Судя по размеренным ударам тимпана,[20]парусному хлопанью, деревянным скрипам и водяному плеску, он находился там, где и должен был, — на своей galia,[21]а судя по качке и ветру — in alto mare.[22]Барабанный ритм внезапно изменился — за сильным ударом тотчас следовал слабый, и это означало, что гребцы по левому борту пропускают гребок, и галера принимает влево гораздо быстрее, чем с помощью одного лишь руля. «Заметили риф, — подумал Марко, — или поворачиваем домой. Только это вряд ли. Ох, господи, что ж это с башкой творится?»

На лицо ему упала тень, и хриплый голос comito спросил: «Очухался?» Марко приоткрыл один глаз и промычал нечто невразумительное.

— Да задрыгался вроде, — весело ответил за него откуда-то справа и снизу голос Николо Майрано. — Всю ночь чуркой провалялся. Крепко огреб вчера — на башке гуля с мой кулак. Кабы я не подоспел, был бы упокойник.

— Сам-то как? — поинтересовался комит. — Ходить можешь?

— Да чепуха, командир, пара царапин! Вот видели бы вы, как я этого нормандского барана разделал! — возбужденно откликнулся Николо. — Подставился ему справа, а он, дурилка, купился…

— Кончай трепаться! — жестко прервал его начальник. — И коли можешь ходить, принеси ему воды! Герой хренов.

— Вы чего, маэстро? — возмутился Николо. — Я ж его спас! Франки первые начали задираться, а этот петух полез с малым пером на вертел! Что ж, я должен был смотреть, как его вздрючат?

— Якорь тебе в зад и провернуть, Майрано! — заорал комит. — Тебя самого вздрючить надо! И кабы не твоя семья, мамой пресвятой клянусь, я бы тебя приковал к веслу и не спускал с цепи до самого Константинополя! Как, черт тебя в дупло дери, вы там оказались? Или не было приказа держаться от франков подальше? Я не верю, что Барабассо поперся к этим шлюхам по собственному почину! И помяни мое слово: если еще раз ты полезешь куда не следует, я не знаю, что с тобой сделаю, но тебе это сильно не понравится!..

Он задохнулся от злости, круто развернулся и ушел на корму, бормоча под нос что-то совсем не похожее на «Отче наш».

— Старый пердун! — прошипел тихонько Николо, весело подмигнув Марко. — На баб уже, небось, не стоит, вот он и бесится. Приказ у него! А у меня уже все ладони в волдырях, как у последнего galioto![23]И всё одно — щегла дыбится, хоть спать не ложись! Те бабенки были ничего, а? Хотя против девочек из Ядеры — деревенщина, конечно. Чертовы франки! Так обломать!.. — застонал он и откинулся на тюфяк.

Поскольку приказ принести воды никто исполнять не собирался, а во рту у Марко было сухо, как в глазах мертвеца, пришлось предпринять путешествие к бочке ползком на карачках. По пути мутная картина давешнего происшествия немного прояснилась.