Тайна двух реликвий - Дмитрий Миропольский Страница 21

Ева выслушала его сбивчивый рассказ.

– Это чушь собачья, – повторила она, – и чья-то очень плохая шутка. Даже если мы правда родственники. А это тоже чушь. Назвать имя родственника без его согласия нелегально. Это может делать только суд. Программы так не работают. Кто тебе это прислал?

Мунин назвал клиники, в которые отправил контейнеры со слюной, и добавил:

– Я понимаю, ты там с Одинцовым… Ладога, дача, всё хорошо, и вам не до меня, но…

– Это было два дня назад, и с тех пор многое изменилось, – прервала его Ева, переходя на английский. – Мне пришлось очень срочно улететь в Штаты. Я сейчас в Майами-Бич… у мистера Вейнтрауба. Одна из клиник принадлежит ему. Подожди, я поговорю с ним и перезвоню тебе.

В ожидании звонка Мунин хотел набрать номер Одинцова, но сдержался. Мало ли, что у них там произошло с Евой? И что вообще могло случиться, чтобы Ева, бросив Одинцова, умчалась в Штаты?! К Вейнтраубу, который должен люто ненавидеть всю их троицу…

Ждать пришлось не слишком долго.

– Ты на громкой связи, – предупредила Ева. – Поздоровайся с мистером Вейнтраубом.

– Здравствуйте, мистер Вейнтрауб, – послушно сказал Мунин.

– Давно не виделись, – проскрипел в ответ старик. – Как дела? Ева уже сказала, что ваш друг Салтаханов убит? Или, может, Одинцов сказал?.. Нет?.. Судя по молчанию, это сюрприз. Почему-то печальные новости приходится сообщать именно мне. Хотя я с удовольствием обсуждал бы что-нибудь приятное. Ваше родство с Евой, например… Ну, про это мы ещё поговорим. И про то, что наш контракт насчёт Ковчега не расторгнут. Просто в него внесены определённые изменения. Я по-прежнему жду, когда ваша троица выполнит работу, за которую назначены большие деньги. Простите за скверную цитату, но это предложение, от которого невозможно отказаться.

– Почему? – спросил ошеломлённый Мунин, проклиная Еву: она могла бы хоть немного подготовить его к разговору…

– Мы выясняем это второй день, – послышался голос Евы. – Похоже, мистер Вейнтрауб прав. Я в бегах. Меня подозревают в убийстве. На самом деле Салтаханова убили за то, что он показал мне секретную базу данных КГБ. Вернее, он хотел показать документы тебе, но ты улетел в Лондон, и тогда он пришёл ко мне… Кто его убил и почему – непонятно. С базой без тебя не разобраться. И всё это как-то связано с Ковчегом Завета.

Мунин совсем растерялся. Разговор о родстве с Евой свернул в неожиданную сторону.

– Если я правильно понял, вы в Лондоне, – продолжал между тем Вейнтрауб. – И что вас туда привело? Тоже Ковчег, я полагаю?

– Меня пригласил Фонд кросс-культурных связей, – буркнул историк, и миллионер заскрипел с наигранным подъёмом:

– О! Это же детище Ротшильдов. Я бы сказал, одно из любимых. Вы можете гордиться! Благодаря Ковчегу на вас теперь обращают внимание самые влиятельные люди планеты… Да, и каковы ближайшие планы?

Мунин молчал; Ева его подбодрила:

– Ау! Ты здесь? Можешь ответить. Вряд ли это большой секрет. И меня твои планы тоже интересуют.

– Обычные планы, ничего особенного, – снова пробурчал Мунин. – Сегодня до ночи занят, завтра с утра экскурсия на целый день, потом торжественный ужин – и домой.

– Я готов устроить вам экскурсию на неделю, – сказал Вейнтрауб, – или на месяц, или вообще поселить вас в Лондоне. Только чуть позже. А сейчас хотелось бы, чтобы вы улетели оттуда как можно скорее. Но не на восток, а в противоположную сторону. Вы нужны мне здесь, в Штатах.

– Скорее не получится. У меня российский паспорт. И я даже не знаю, сколько времени надо, чтобы получить американскую визу, – два месяца, три…

– Это предоставьте мне. – Старик заговорил деловым тоном. – Сейчас вам перезвонит мой человек в Лондоне. Скажете, куда ему приехать, и отдадите паспорт. У нас пять часов разницы. Ночью или рано утром получите паспорт с визой и билет на ближайший рейс до Майами первым классом. К самолёту вас проведут через VIP-зону, а завтра днём со всем возможным комфортом доставят ко мне. Устраивает?

– Вы так спрашиваете, как будто от вашего предложения всё-таки можно отказаться, – не удержался от сарказма историк, и Вейнтрауб подтвердил:

– Нельзя. Я спросил из вежливости.

– А Одинцов? Ему вы тоже сделали предложение? – продолжал язвить Мунин.

– Сделаю, когда он позвонит, – спокойно ответил старик. – По моему опыту, с вашей троицей нет смысла торопить события. Их можно только направлять. Даже я вынужден ждать и подстраиваться. Главное, все вы пришли в движение, а поскольку дело связано с Ковчегом, наш договор по-прежнему в силе. Ева действительно ваша родственница, и это вполне закономерно. Детали узнаете позже. Она ждёт вас.

– Это правда, – сказала Ева.

– Одинцов знает? Ты ему звонила? – спросил Мунин.

– Она отказывается звонить, – ответил Вейнтрауб. – Очевидно, не хочет, чтобы мои люди прослушали разговор. Позвоните вы, если считаете нужным. Тем более появились ещё кое-какие новости. Передавайте от меня привет.

Мунин позвонил Одинцову сразу после того, как стремительно явившийся посланец Вейнтрауба забрал у него паспорт…

…и вскоре после звонка Родригес привёз Одинцова в аэропорт «Хосе Марти». Самолёты из Гаваны в Канкун летают несколько раз в день. Старые приятели обсуждали свой план до последнего момента. На прощание они обнялись, а через полтора часа, проведённых в воздухе, Одинцов ступил на землю Мексики.

Обилием пассажиров аэропорт Канкуна вполне мог соперничать с аэропортом «Шереметьево»; бурлящая кругом толпа была такой же пёстрой и разноязыкой. При взгляде на информационные плазменные панели Одинцов снова с ухмылкой вспомнил, как улетал из Москвы. Здешняя система работала без сбоев. В перечне ближайших рейсов значился самолёт до Тихуаны – ещё через пять часов лёту можно было приземлиться на границе с Калифорнией…

…но увещевания Родригеса подействовали. Одинцов заставил себя уехать из аэропорта и снял номер в отеле «Карибская мечта». Центр города, три звезды, приемлемая цена – и полные восторга отзывы на туристских сайтах.

Оштукатуренное белое здание с башенками и красными черепичными навесами на столбах, видимо, соответствовало местным традициям – Одинцов не очень-то разбирался в архитектуре. В номере его встретила огромная кровать. Посреди покрывала возвышались лебеди, старательно сложенные из полотенец, с изогнутыми шеями, которые образовывали сердечко. «Это лишнее», – сказал себе Одинцов и пошёл осматривать отель.

Всё, кроме кровати, здесь оказалось маленьким и аккуратным. Вокруг отеля благоухал экзотическими ароматами маленький ухоженный сад. Над знойным Канкуном сгущались вязкие тропические сумерки, и в наступавшей темноте радовал подсветкой маленький прозрачный бассейн. Его чаша упиралась в стену, которая изображала рубленую отвесную скалу, поросшую дикой зеленью; со стены в бассейн обрушивался маленький водопад. Маленькая терраса на крыше была уставлена по периметру цветами в керамических индейских горшках. Улыбчивый бармен в маленьком баре сообщил Одинцову, что время для приезда выбрано очень удачно: двадцать четвёртое июля – день праздника текилы, и по такому случаю национальный мексиканский напиток наливают с хорошей скидкой…