Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова Страница 21

Короткая стрижка, солнцезащитные очки на челке, бандана налевом запястье, разгильдяйская футболка, затасканные джинсы; ботинки армейскогообразца — созданные только для того, чтобы покорять в них Монблан, но никак невдовцов-виолончелистов. Ничего общего с той «женщиной в красном», котораявыползла вчера днем из номера Олева Киви.

Я никогда не пользовалась черной губной помадой. Я никогдане носила красных платьев. Я никогда не стриглась под пажа. Я и слыхом неслыхивала об испанском мускате «Миральва». И глаза у меня не карие, а зеленые.Так что довольствуйтесь контактными линзами, которые я оставила вам нарастерзание. И нигде не засвеченными отпечатками пальцев…

На этом месте своей программной речи я покачнулась и едва непотеряла сознание. И с трудом удержалась, чтобы не прошибить своим недалеким,тугоплавким, чугунным лбом витрину «Петербургской старины».

Отпечатки. Они-то… Они-то как раз и засвечены!

Шесть лет назад… Да, ровно шесть лет назад, почти день вдень, вернее, ночь в ночь, мы с Монтесумой-Чоколатль были повязаны озверевшейталлинской POLITSEI как антисоциальный элемент, представляющий угрозу длядушевного и физического здоровья эстонской нации. Обычно на подобный«антисоциальный элемент» смотрели сквозь пальцы. Но мы с экзотическойМонтесумой были русскоязычными потаскухами и, следовательно, кастойнеприкасаемых. Монтесума, со свойственным ей восточным темпераментом,немедленно вступила в бурную дискуссию с POLITSEI, перешедшую в такую же бурнуюпотасовку.

Нас препроводили в префектуру, где не-гражданка ЭстонскойРеспублики Каринэ Суреновна Арзуманян тотчас же принялась изысканно хамитьполицейскому комиссару.

— У вас случайно не работают родственники сенатораМаккарти, господин комиссар?

— С чего вы взяли? — Плотный пожилой комиссар, вотличие от своих парней, был настроен довольно благодушно.

— Говорят, сенатор в конце жизни поехал мозгами ивыбросился из окна с криком «Русские идут!»…

Я посмотрела на Монтесуму-Чоколатль с немым обожанием, хотяи не поняла смысла ее издевки. Зато ее хорошо понял комиссар. С нас снялиотпечатки пальцев и только после этого с большим скрипом выпустили изкаталажки. Через два дня я благополучно забыла об этом, чтобы теперь, спустяшесть лет, у витрины антикварного магазина «Петербургская старина» — вспомнить.

О, если бы Олев Киви был гражданином какой-нибудь другойстраны!

Но он был эстонцем, и они обязательно начнут «отрабатыватьэстонский след», как любят выражаться в крутых боевиках. И выйдут на меня,Варвару Андреевну Сулейменову, род занятий — прочерк… Последнее место работы —продюсерская фирма «Антарес». Та самая, главу которой замочили самымнедвусмысленным образом. И — по странному стечению обстоятельств — ВарвараАндреевна и здесь сшивалась поблизости. Они вобьют себе в голову, что завязкукровавой драмы нужно искать в Таллине, начнут тягать брата Димаса, начнуттягать Монтесуму…

Монтесуму, подтолкнувшую меня к скользкой и почтинепроходимой тропе: «Чтобы перестать считаться убийцей, нужно найти того, ктодействительно убил». Никакого света в конце тоннеля. Хорошо, что хоть тоннельесть.

Еще раз взглянув на свое отражение, я отошла от витрины инаправилась в сторону проезжей части.

Только третий по счету водила оказался знатоком города и нанеопределенную просьбу подвезти меня к тоннелю у Морского порта ответилсогласием. Мы протряслись до Адмиралтейских верфей, свернули с Фонтанки наумирающий Рижский и плавно вкатились в зону порта: набор глухихадминистративных зданий вперемежку со складами и пакгаузами. Единственнымсветлым пятном оказалась гостиница плавсостава с припаркованными к ней частнымитакси. Если бы я была начинающей шлюхой, я бы обязательно попытала счастья вэтом месте.

С детства обожаю моряков.

Но полностью отдаться мечтам мне не удалось. Водилапромахнул еще одну улицу — со странным обилием самых настоящих негров вбейсболках — и через сотню метров вопросительно посмотрел на меня.

— Приехали, девушка. Тоннель.

— А через тоннель нельзя?

— Можно. А что вам нужно-то?

— Канонерский остров.

— За тоннелем как раз и будет Канонерский.

— А там есть жилые дома?

Водила пожал плечами и ничего не ответил.

— Ладно, вы меня перекиньте через тоннель. А дальше ясама…

Я отпустила галантный «Москвичек» на небольшой площади,упирающейся лбом в залив. В затылок площади дышала тихая заводь, обильносдобренная буксирами, кранами и мазутными пятнами. А прямо передо мной свечкойстоял девятиэтажный дом. Спустя минуту я уже вела задушевный разговор сживописной группой из трех хануриков.

— Это какая улица, господа? — вежливо спросила я,прижимая к локтю сумку с двумя тоннами баксов.

— Это не улица. Это Канонерский, — пояснилимне. — На Канонерском улиц нет, только дома. Улиц нет, только дома. Оченьпо-русски.

— А какой тебе нужен?…

— Номер пять.

— Тогда иди на конец. Не ошибешься. — И ханурики синхроннозамахали руками в сторону нескольких высотных домов, прилепившихся к горизонту.

Двусмысленное выражение «иди на конец» заставило меняпоморщиться. Утешало только то, что задроченная визитка Сергея Синенко несоврала. Я последовала совету хануриков и свернула на зеленую аллейку,облепленную трехэтажными коробками барачного типа. Но на них можно было и несмотреть. А смотреть можно (и даже нужно) было на противоположную сторонуаллеи, где располагался рукав Морского порта. По нему запросто перемещалисьсухогрузы, лесовозы и прочие прекрасные чудовища под самыми разными флагами.Если бы я была начинающей шлюхой…

Боже, если бы я только была начинающей шлюхой!

…Дом номер пять — один из четырех высотных домов — оказалсясамым близким к заливу. Я вошла в его единственный подъезд, едва непоскользнулась на чьей-то блевотине и юркнула в лифт. Пока лифт, скрипя и охая,нес меня к небесам, я произвела несложные (даже для меня) математическиерасчеты и пришла к выводу, что квартира Сергея Сйненко должна находиться насамом верхнем — шестнадцатом — этаже.

Так оно и оказалось.

Табличка с номером «96» была прикреплена к самой обшарпаннойдвери на лестничной площадке, а на дверном косяке красовалась надпись«ТЯП-ОСЕМЕНИТЕЛЬ».

Ну вот, еще один натруженный пестик, подумала я и нажалакнопку звонка.

* * *

…Сергей Синенко явился передо мной в мятых сатиновых трусахи футболке с мультипликационными изображениями трахающихся зверюшек.

— Привет, — сказала я, внимательно рассматриваяподробности коитуса двух кенгуру. — Тяп-осеменитель?

— Не понял?