Декамерон по-русски - Анатолий Ромов Страница 20

— Тумба хочет, чтобы мой разговор с Гудком был записан и чтобы во время этого разговора я замазал Гудка, так ведь?

— Так.

— Какими деньгами я должен буду его замазывать? Деньгами агентства?

— Нет. Тумба дал мне деньги, их ты должен будешь передать Гудку. — Открыв лежащий на столе кейс, Костомаров достал оттуда пухлый конверт, из которого, в свою очередь, вынул плотную пачку стодолларовых банкнот, перетянутых резинкой. — Вот. Здесь пять тысяч баксов. Это та сумма, на которую, как считает Тумба, Гудок клюнет. Сам понимаешь, отдать Гудку надо именно эти банкноты. Номера банкнот Тумбой наверняка переписаны.

— Но отдать эти деньги я должен Гудку за что-то. За ответ на какой-то мой вопрос. На какой? Вы с Тумбой это обговаривали?

— Тумба сказал, это не имеет значения. Расклад такой: сначала ты спрашиваешь Гудка о подоплеке того, что произошло в ресторане «Восточный шатер» в тот вечер, когда туда зашли Инна и ее муж. Это, так сказать, то, ради чего якобы тебя послал Тумба. Ты должен предупредить Гудка, что о случае в ресторане хочет знать «Марья Ивановна», то есть Тумба. Затем, когда Гудок все тебе объяснит, ты должен задать ему еще какой-то вопрос, не важно какой, но не относящийся к случаю в ресторане, предупредив, что это интересует тебя лично и за это ты готов заплатить Гудку пять тысяч долларов. Тумбе, как я понял, важен сам факт, что Гудок продаст не согласованную с ним, Тумбой, информацию его специальному посланнику. За это Тумба сможет его прижать. Так что продумай, какой вопрос, якобы интересующий только тебя, ты задашь Гудку.

— Это уже продумано.

— Тогда все. Остальное — подготовка, выходы, уходы, прочее — уже по твоей части. Ты решил, как будешь вести запись?

— Решил. Поскольку Тумба не должен догадаться, что к работе с Гудком имела отношение специализированная контора, всякие записи на стационарные установки должны быть исключены. То есть я буду вести запись на рекордер с мини-диском, находящийся на мне, с помощью микрофона, тоже находящегося на мне.

— Паша, смотри, Гудок — хитрая змея. Он не засечет твой рекордер?

— Не засечет. Что-что, а спрятать на себе диктофон и микрофон так, чтобы их никто не смог найти, я сумею.

— Тогда нет проблем. Как я понял, мы с тобой все обговорили?

— Как будто все.

Войдя в приемную, Молчанов некоторое время наблюдал, как Оля работает на компьютере. Она сидела спиной к входной двери, обе ее кисти, застыв над клавиатурой киборда, позволяли касаться клавиш только пальцам. Но пальцы при этом двигались так быстро, что уследить за ними было невозможно.

Наконец почувствовав, что он вошел, Оля повернулась:

— Что-нибудь нужно?

— Нужно. Сможешь меня сфотографировать?

— Зачем?

— На паспорт.

— Ты что, получаешь новый паспорт?

— Никакого нового паспорта я не получаю. Мне делают мастырку ^[3], если ты знаешь, что это такое. Бери аппарат, снимешь, потом я тебе все объясню.

Достав из ящика стола камеру, Оля прошла вместе с ним в кабинет.

— Надевай свой парик и усы. И садись за стол.

Молчанов надел парик, прилепил к губе усы. Несколько раз щелкнув затвором, Оля ушла — и вскоре принесла отпечатки. Заглянула в глаза:

— Паша… зачем тебе мастырка?

— Нужна по делу.

— Переходишь на нелегальное положение?

— Нет. Просто завтра иду на встречу с одним деловым.

— Случайно, не с Буруном?

— Нет, не с Буруном. С кем я буду встречаться, не должен знать никто, даже ты.

— Очень мне нужно знать, с кем ты встречаешься! Просто скажи: это опасно?

— Опасно даже ходить по улицам, ты забыла?

— Паша… от тебя никогда не добьешься нормального ответа.

— Опасно в меру. Но думаю, завтра все будет в порядке.

Чтобы подготовиться к встрече с Гудком, Молчанов встал в пять утра. Посмотрев на Олю, которая спала на соседней кровати, спустился вниз, прошел в кабинет и начал осматривать одежду.

Рекордер, плоскую металлическую коробочку, он вчера аккуратно вшил под заднюю стенку левого верхнего кармана джинсовой рубашки. Кнопку, включающую аппарат, расположил так, чтобы ее можно было легко нажать с изнанки рубашки. Тончайший же проводок, ведущий от рекордера к микрофону, заделал в шов в планке рубашки, а от него — в шов, тянущийся по плечу и затем спускающийся вниз, к обшлагу рукава.

За время работы в агентстве он смог собрать большую коллекцию замаскированных под различные предметы мини-микрофонов. На вид они представляли собой безделушки, с помощью которых можно было записать разговор так, чтобы собеседник об этом никогда не узнал. Среди этой коллекции были микрофоны-брелки, микрофоны-перстни, микрофоны-серьги, микрофоны-запонки, микрофоны-пуговицы. Был даже один микрофон, представляющий собой звено массивной золотой цепи, которую вешают на грудь для украшения. Однако вчера, перебрав все варианты, Молчанов решил остановиться на микрофоне, замаскированном под бронзовую пуговицу от джинсовой рубашки. Пуговица была обычной, с ободком и надписью «Levi’s». К ней было подобрано одиннадцать точно таких же обычных пуговиц. На каждый рукав приходилось по две пуговицы, и одна из этих пуговиц, расположенная на левом рукаве, была микрофоном.

Сев за стол, Молчанов тщательно осмотрел место на изнанке кармана рубашки, куда был вшит рекордер. Затем проверил шов, в который был заделан проводок, и микрофон-пуговицу. Убедившись, что обнаружить рекордер и микрофон можно лишь после тщательного изучения, да и то после того, как рубашка будет распорота, проговорил в воздух несколько фраз. Заново прогнав запись, убедился, что техника работает без сбоев.

Надел рубашку, посмотрел на себя в зеркало. Достал из ящика стола паспорт, врученный ему вчера Костомаровым, и лежащие там же, в ящике, пять тысяч долларов Тумбы. Просмотрев паспорт, еще раз отметил: качество подделки высокое.

Вынул из ящика стола пластиковый пакет, в котором лежали аккуратно сложенные парик и усы. Все вместе, пакет и пять тысяч долларов, засунул в небольшую кожаную сумку, крепящуюся к брючному ремню. Повесил рубашку на спинку кресла и вышел на участок.

Сделал в кустах на краю участка зарядку, принял душ, вернулся в кабинет. Из шкатулки, спрятанной в одном из ящиков стола, достал небольшой, умещающийся на ладони пистолет «байярд». Пистолет, напоминающий игрушечный, не отличался точностью и сильным боем, но цель, ради которой Молчанов решил взять его с собой, того и не требовала. В правом рукаве джинсовой рубашки, в верхней части, на внутренней, обращенной к телу стороне, он приготовил специальный потайной карман, в котором «байярд» легко помещался. Секрет кармана был в том, что он крепился на кнопках, и для того чтобы кнопки вышли из своих гнезд, достаточно было нескольких сильных движений тесно прижатого к телу предплечья. После двух-трех таких движений карман переставал быть карманом и «байярд» сваливался по рукаву вниз, попадая точно в правую руку.