Салон медвежьих услуг - Галина Куликова Страница 20

Анна пыталась преодолеть душевный разлад и все своинравственные силы бросила на то, чтобы придумать для Саши новыйумопомрачительный имидж.

— Чувствую себя довольно странно, — призналасьСаша, закидывая ногу на ногу. — Сто лет не показывала посторонним своихколенок.

— Это ничего, — усмехнулась Анна. — С твоимхарактером ты быстро обвыкнешься. Еще будешь выставлять их напоказ.

Саша и в самом деле преобразилась. Ее обычное карепревратилось в короткую стрижку, волосы мелировали и уложили гелем сильнойфиксации, под макияж нанесли ровный слой крем-пудры. С нее удалось содратьбрюки, и теперь Саша выглядела совершенно другой женщиной в облегающемтемно-синем платье и черных туфлях на невысоком скошенном каблучке, стоимостькоторых поначалу привела ее в ярость.

— Все, что мы купили, я пока оставлю здесь.

Домой уже не успею заехать. — Она хотела взглянуть начасы, но, обнаружив вместо них браслет, закатила глаза. — Сколько тамнатикало?

— Через полчаса можешь выезжать, — необорачиваясь, ответила Женя.

В этот момент в дверь просунулась голова Томочки, мастера поприческам.

— Простите, там у нас клиентка без записи.

А мы все заняты.

— Я сама поговорю с ней, — тотчас же подняласьАнна.

Саша от нечего делать отправилась следом.

Новая клиентка оказалась молоденькой круглощекой девицей.Длинные светлые волосы заплетены в толстую косу. Саша сто лет не видела, чтобыкто-нибудь носил такую.

— Сколько стоит отбелить веснушки? — с ходупоинтересовалась девица. В ее голосе и позе читалась забавная самоуверенность.

Анна пустила в ход свое знаменитое обаяние и, взявпрейскурант, принялась что-то тихо обсуждать с посетительницей. Саше сталоскучно.

Поглядев на себя во все наличествующие зеркала по очереди,она хмыкнула и вернулась в кабинет. Однако перед уходом обратила внимание наженщину, сидящую в одном из кресел. «Кажется, я где-то ее уже видела», —подумала Саша и нахмурилась. Ей потребовалось время, чтобы сообразить, чтонесколько дней назад эта же самая женщина стояла перед салоном и таращилась наокна директорского кабинета. Саша еще тогда подумала, что надо купить жалюзи.

Женя не поддержала ее порыва потрепаться, предпочитаяобщаться со своей бухгалтерской программой. Закурив, Саша уселась прямо настол, вытянув ноги и придирчиво разглядывая их. Вдруг дверь распахнулась, идавешняя девица с косой ворвалась внутрь, но, наткнувшись прямо на Сашу,разочарованно сказала:

— Я думала, у вас тут сауна или кислородные ванны.

Окинув кабинет прощальным взглядом, она ретировалась,позабыв извиниться за вторжение.

— В ее летах, — с неудовольствием заявилаСаша, — надо грызть гранит науки, а не веснушки сводить. Во, какаямордастая.

— Господи, как не правильно нас воспитывали! —отозвалась Женя. — Она ведь хорошо делает, что заботится о своей внешностисмолоду — Да, ты права, — смилостивилась Саша. — Если бы я лет свосемнадцати бегала по салонам красоты, Еланский у меня вот бы где сидел!

— Неужели он тебя до сих пор так колышет?

— Меня колышет не он, а странный жизненный парадокс.

— Какой?

— Отчего мужчины покоряются с таким большим трудом, апотом так легко меня бросают?

— Фи! Тоже мне, загадка! Ты слишком много себепозволяешь.

— Как это?

— Во-первых, ты мужикам хамишь. — Женя сделалаоборот на своем вертящемся стуле и, положив локти на коленки, уперласькулачками в подбородок. — Действительно, Сашка, это правда: нахамитьмужику тебе ничего не стоит. — Саша хмуро молчала. — Во-вторых, тыслишком умничаешь. Не даешь мужику почувствовать себя на высоте. Все времяноровишь показать, где его место. В-третьих, ты не поддаешься на лесть,высмеиваешь комплименты, не умеешь кокетничать, романтические порывы называешьохмурежем, а самые нежные ухаживания — сексуальным инстинктом.

— Это все я? — "не поверила Саша.

— Безусловно.

— А ты ничего не преувеличиваешь?

— Преувеличиваю? Да ты возьми своего последнегоухажера!

— Павлика, что ли?

— Угу. Как сейчас помню: этот тихий, почти робкийчеловек после одного ужина топал ногами и потрясал над головой сжатымикулаками.

Кстати, что он тебе говорил?

— Он спрашивал, когда я наконец заткнусь.

А я ответила: только когда во мне что-нибудь сломается.