Палач из Гайд-парка - Энн Перри Страница 20

– Э-э… – Мастер прищурился и склонил голову набок. – Я не уверен, что так будет лучше. Может не подойти орнамент.

– А разве нельзя найти такой же? Кажется, он не очень сложный.

– Такой вопрос может задать тот, кто ничего не смыслит в лепных работах, мэм. Спросите у вашего мужа; может, он вам ответит.

– Мой муж не штукатур, – Шарлотта уже начала раздражаться.

– Я знаю, мэм, – согласился мастер. – Но в любом случае мужчины разбираются в этом куда лучше, чем леди, если позволите мне сказать, – назидательно изрек он и посмотрел на Шарлотту со снисходительной улыбкой. – Например, я не знаю, как подшивать подолы или печь пироги, но знаю, как сделать карниз и выполнить другие лепные работы. Вам будет нужна новая роза для хорошей люстры, старая испортит весь вид.

– А сколько она стоит?

– Это смотря какую вы выберете – подешевле, подороже, побольше размером или поменьше. – Он со свистом втянул воздух и продолжил: – Зависит от лепки: простая или перфорированная. На все своя цена. Зависит от того, что вы выберете по своему вкусу.

– Понимаю. Я подумаю. А как быть с лампой в холле?

– Это совсем другой вопрос, мэм. Можно выбрать простую небольшую висячую или же побольше. Цены тоже разные. – Он покачал головой. – Я хочу сказать, цена только лампы, без абажура, конечно.

– Но я хочу совсем другое. Мне хочется абажур из граненого стекла.

– Это будет намного дороже, мэм. Арматура тоже разная – бронзированная или лакированная. А если никелированная, то еще дороже. Это будет вам стоить пятьдесят семь шиллингов.

Он опять со свистом втянул в себя воздух; похоже, у него не хватало одного зуба.

– Мне такая не нравится, я видела. Это вульгарно, – решительно возразила Шарлотта.

– Я недавно повесил такую лампу для леди, которая живет напротив вас, – с гордостью заявил мастер. – Очень неплохо смотрится. Очень приятная леди. Ее кузина замужем за родственником мужа леди Уинслоу. – Этим последним сообщением он как бы подытожил разговор с несговорчивой Шарлоттой.

– Едва ли эта леди поблагодарит меня, если у нас с ней будут одинаковые лампы в холле, – язвительно заметила Шарлотта.

– Это мне в голову не приходило, – задумчиво сказал мастер. – Лучше всего было бы все здесь поменять…

– Вздор! – услышали они решительный и громкий голос. – Вы найдете все, что требуется, молодой человек, или моя племянница поищет кого-либо другого, кто сможет сделать это лучше вас.

Обернувшись, Шарлотта с удивлением и радостью увидела перед собой тетушку Веспасию, леди Камминг-Гульд. Вообще-то, скорее ее можно было считать тетушкой Эмили, ибо она действительно приходилась теткой Джорджу, ее первому мужу, ныне покойному. После смерти Джорджа дружеские отношения между сестрами и Веспасией даже окрепли, и теперь, в сущности, было уже неважно, в какой степени родства они находятся. Поэтому Шарлотта с особым удовольствием восприняла то, что Веспасия назвала ее племянницей, – хотя и не могла претендовать на такую родственную близость.

– Тетушка Веспасия! – мгновенно откликнулась она. – Как хорошо, что вы зашли! И как раз вовремя, когда я так нуждаюсь в вашем совете… Хотите что-нибудь выпить? Простите, мне жаль, но я не могу предложить вам даже стул, чтобы сесть.

Она искренне была огорчена, хотя не ожидала прихода Веспасии и не должна была чувствовать себя виноватой.

Леди Камминг-Гульд, не обращая внимания на Шарлотту, направилась прямо к мастеру-штукатуру, который, не имея понятия, кто она, достаточно поработал в богатых домах, чтобы сразу определить, что перед ним настоящая леди. Она была высокого роста, но так худа, что могла показаться даже несколько костлявой; однако ее лицо все еще хранило следы той удивительной красоты, которая в молодости прославила ее на всю Англию. Ее взгляд заставил капризного мастера почувствовать себя жалким куском штукатурки.

– Итак, что вы решили с этим делать? – спросила она его, глядя на обвалившуюся лепнину карниза.

– Заменить этот кусок новым, – поспешила за него объяснить Шарлотта. – Не так ли, мистер Робинсон?

– Как пожелаете, мэм, – покорно ответил тот.

– Очень хорошо, – с одобрением сказала Веспасия. – Я уверена, если вы поищете хорошенько, то найдете и подходящую потолочную розу для люстры и смените панели в холле. Эти никуда не годятся. – Она строго посмотрела на Робинсона. – А теперь займитесь этим, не теряя времени. – После того, как она так спокойно отчитала мастера, Веспасия повернулась к Шарлотте. – Скажи-ка, дорогая, где мы можем поговорить, чтобы не мешать этому славному малому делать свою работу? Возможно, в саду? Он у тебя очень мил.

– Конечно, – быстро согласилась Шарлотта, направляясь к двери на веранду и открывая ее перед Веспасией.

Когда они вышли на террасу, она снова закрыла дверь. Воздух был тепел и тих, пахло травой, и откуда-то доносился аромат невидимых гиацинтов.

Веспасия стояла очень прямо, держа в правой руке палку с серебряным набалдашником, но не опираясь на нее.

– Тебе понадобится садовник, – заметила она. – Хотя бы на два дня в неделю. У Томаса теперь не будет времени самому заниматься садом. Как ему новая должность? Ему давно уже надо было ее получить.

Шарлотте даже в голову не пришло бы сказать ей неправду или что-то утаить.

– Кажется, будто все хорошо, – ответила она. – Но кое-кто из его подчиненных досаждает ему. Они не могут смириться с тем, что его предпочли другим, которые считают себя не хуже его. Вот Драммонда они приняли. Он джентльмен, и это было в порядке вещей. Им трудно смириться с тем, что распоряжения поступают теперь от Томаса. – Она чуть улыбнулась. – Он многое мне не говорит; я узнаю кое-что из случайно брошенных слов или замечаний, а иногда даже из его молчания. Но думаю, что со временем все образуется.

– Да, образуется. – Веспасия сделала несколько шагов по траве лужайки. – А что с этим последним убийством? Человек с отрубленной головой в Гайд-парке? В газетах этого нет, но я уверена, что расследование ведет Томас.

– Да, это так. – Шарлотта вопросительно посмотрела на нее, ожидая, что леди Камминг-Гульд объяснит ей свое любопытство.

Но Веспасия продолжала смотреть на деревья в конце лужайки.

– Надеюсь, ты помнишь судью Квейда? – спросила она как бы невзначай, словно о чем-то несущественном.

– Да, – так же спокойно ответила Шарлотта, и тут же ей вспомнилось нервное аскетическое лицо судьи, его непреклонная решимость в деле об убийстве на Фэрриерс-лейн. Эти воспоминания напомнили о некоторых моментах в прошлом, которые она в то время так и не поняла, – о том, как моментально менялась тогда Веспасия, становясь уязвимой и беззащитной, как легко краснела, чего Шарлотта раньше за ней не замечала, ее смех и внезапную тень грусти в глазах.

– Да, я помню его, – повторила Шарлотта и хотела было расспросить о нем, но вовремя остановилась. С Веспасией нельзя играть в такие игры; лучше помолчать и подождать, когда она сама скажет то, что хочет сказать.