Байки с Лубянки - Александр Михайлов Страница 20

Минкин взял ответное слово, в котором благодарил за указанные недостатки и твердо заверил, что покончит с клопами. Он так и сказал:

— Товарищи! Это мой партийный долг, мы поставим преграду гадам, пьющим кровь!

Начальник гормилиции по фамилии Волкодав, человек широкоплечий, румяный и решительный, уроженец Н-ска, двадцать шесть лет служивший в органах и слывший толковым человеком, а теперь находившийся в президиуме, скептически улыбнулся:

— Александр Абрамович, ты сначала выведи, а потом хвались. И не забывай: по району мы имеем самые замечательные цифры по искоренению преступности в процентном отношении. И травишь ты не столько клопов, сколько находящихся в СИЗО задержанных!

Минкин замахал руками:

— Я с вами не желаю тут дискуссий. — И вгорячах неосмотрительно добавил: — Если я не переведу клопов, я… я положу свой партбилет на стол.

Все делегаты вздрогнули, секретарь недоуменно посмотрел на оратора:

— Что ж, товарищ Минкин, мы запомним ваше обещание! А если клопов не выведите, то мы сами отберем ваш билет.

Откровенно говоря, в глубине души секретарь не был против клопов в СИЗО, поскольку они помогали улучшать показатели.

* * *

Минкин серьезно принялся за дело. Он отправил в райцентр своего племянника Леву Минкина, который тоже трудился на ниве эпидемиологии. Тот из райцентра привез мешок дуста и новейший заграничный препарат, который достал по блату, — два ящика бутылок с какой-то жидкостью и этикеткой с черепом и костями.

Это была очень неприятная жидкость. Даже местные алкаши, когда стянули бутылку, пить не решились, а одного, сильно понюхавшего, стошнило чем-то зеленым.

Серьезная заявка на победу над насекомыми была сделана.

Двое сидельцев СИЗО, к своей неописуемой радости, были отпущены под подписку до утра по домам.

Санитарные сотрудники нацепили на себя противогазы и балахоны. Они сыпали по всем щелям дустом, сверху мазали из бутылок с черепами и затем этот бутерброд лакировали керосином. Сдохших клопов сметали веником в совок и швыряли в костер, в котором трупы кровососов весело трещали.

Начальник милиции Волкодав стоял в некотором отдалении, ироническая улыбка играла на его мужественном челе.

Окрестный народ зажимал носы и говорил.

— Тут не только клопы, тут не всякий человек выдержит. Немец, к примеру, помрет обязательно. Или американский агрессор.

Минкин-старший ходил счастливый, потирал потные ладошки и, не зная автора глубокой мысли, гроссировал:

— Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики!

Волкодав усмехался и ничего не говорил.

* * *

Минкин рано радовался, ибо когда утром приволокли в СИЗО временно амнистированных и, разумеется, в стельку пьяных заключенных, те после пяти минут пребывания в следственном изоляторе начали вопить так, словно на них бросились голодные тигры:

— Караул, клопы, клопы жрут! Отпустите на поруки трудового коллектива! Больше не будем!

Волкодав ходил счастливый и приговаривал:

— Рано, рано из СИЗО нарушителей выпускать! Ночку еще переночуйте, а там, если вас полностью, до скелета, не сожрут, подумаем, посмотрим на ваше поведение! Другой раз безобразничать не станете и сюда не захотите…

Минкин был озадачен до потери рассудка: «Откуда снова появились клопы, если он их всех только что вытравил собственноручно?»

Ночью Минкину снились клопы размером с больших жирных крыс.

* * *

Время бежало, СИЗО не пустовал. Люди в противогазах клопов морили беспощадно, но — чудо! — вопреки усилиям Минкина, изолятор продолжал кишеть этими беспощадными животными.

Паразитам было все нипочем. После обработки они исчезали на несколько часов, вымирали, как мамонты на морозе, а потом тут же возникали снова и ползали днем и ночью голодными стадами, жертву с нетерпением ожидаючи.

Минкин кусал ногти и нервно дергал головой:

— Это странно! Прямо загадка какая-то, вроде Бермудского треугольника, только наоборот: там корабли исчезают, а тут таинственно клопы появляются.

Волкодав нахально усмехался:

— Минкин, приготовься с партбилетом расстаться!

Минкин сердито зыркал глазами на милиционера:

— Ваша ирония здесь неуместна!

Зато Минкин-юниор дал полезный совет:

— Дядя, почему бы вам не написать об этом таинственном явлении диссертацию? На этих клопах можно иметь научную степень и хороший гешефт.

* * *

Надо признать: главный эпидемиолог Н-ска был человеком изобретательным. Он давно мечтал об ученой карьере в Москве или хотя бы в Ленинграде. Совет Минкина-юниора пришелся кстати.

Две недели, в перерывах между обработками СИЗО, этот муж царапал что-то на бумаге. И вот наконец он завершил ученую статью, которую назвал «Загадка эпидемиологического самовоспроизведения паразитирующего полужесткокрылого насекомого, обитающего исключительно в СИЗО города Н-ска».

Статью Минкин отправил ценной бандеролью в Академию наук СССР, что на Ленинском проспекте в Москве, а копию для публикации — в толстый журнал «Наука и жизнь». В каждую бандероль в небольшом конверте он положил по несколько засушенных особей особенно крупных размеров и обещал присылать еще, если клопы мичуринского размера понадобятся для научных целей.

И стал товарищ Минкин с нетерпением ждать ответа.

* * *

Клопиная загадка города Н-ска, возможно, оставалась бы для всех тайной за семью печатями, если бы в этот славный город, бурливший страстями, не прибыл московский чекист.

Александр Николаевич опросил местное население и штатных осведомителей. Уже на следующий день пребывания в Н-ске московский чекист, человек бывалый, арестовал преступника, вероятней всего, писавшего клеветнические письма в Москву.

Вы, конечно, можете-таки удивляться, но серьезное подозрение пало на Минкина-младшего, который наслушался по радио вражьих голосов.

Юниор был допрошен и, несмотря на улики, держался нагло, таращил глаза и пёр в несознанку. У Александра Николаевича не было веских доказательств, и дело шло к тому, чтобы освободить подозреваемого на свободу.

На допросе присутствовал начальник гормилиции Волкодав. Он с презрением посмотрел на Минкина-младшего и с улыбкой негромко сказал:

— Ты зря, Лева, запираешься! Ведь я тебя посажу в СИЗО, и ты сразу расколешься до своей тощей задницы.

Подозреваемый смертельно побледнел и крикнул:

— Не имеете права! Отправьте меня в Москву и там допрашивайте, сколько вам влезет… Я хочу в Лефортово.

Милиционер закурил «Казбек» и соболезнующе произнес: