Мертвечина - Линда Фэйрстайн Страница 20

— В конце этого процесса, дамы и господа, я снова предстану перед вами, чтобы произнести заключительную речь. — Я подошла к столу защиты и остановилась прямо перед Эндрю Триппингом. Если я хотела, чтобы двенадцать присяжных признали подсудимого виновным, глядя ему в лицо, мне следовало показать, что я могу сделать это сама. — А пока прошу вас внимательно выслушать показания свидетелей, рассмотреть все представленные улики и вынести обвинительный приговор человеку, которого вы видите перед собой.

Сухо, сдержанно, без лишнего нажима. Я обозначила основные моменты преступления, ознакомила присяжных с обвинительным заключением и вкратце описала историю Пэйдж Воллис. Потом, когда она расскажет больше, все будут приятно удивлены, что я обещала им меньше, чем могла доказать. Фигура Даллеса Триппинга, хотя и довольно существенная в этом деле, имела все-таки второстепенное значение, к тому же я плохо представляла, чего от него можно ожидать.

Робелон был хладнокровен. Он начал свою речь на подиуме, но потом спустился вниз и встал позади клиента, положив руки на плечи Триппинга. Он всем своим видом показывал, что обнимает несправедливо обвиненного человека. В это время Эмили Фрит, наклонившись к подсудимому, ободряюще похлопывала его по руке.

Адвокат не стал углубляться в детали и набросал потрет одинокого отца и мужественного человека, который зарабатывает на хлеб и заботится о непослушном сыне.

Он не старался выставить мою подзащитную монстром, но в его словах все заметней проявлялась определенная тенденция.

Цель, к которой он исподволь подводил свое выступление, заключалась в том, чтобы представить Пэйдж Воллис эмоционально неуравновешенной, мнительной и не уверенной в себе женщиной, которая запуталась в своих чувствах к Триппингу и безразлична к его семейным трудностям.

— Пусть вас не обманывает беззащитный вид мисс Купер, которая одиноко сидит за своим столом, когда мы втроем готовы наброситься на ее клиентку.

Меня всегда забавляла мысль, что некоторые из этих энергичных и самоуверенных присяжных могут видеть во мне заведомого неудачника, ввязавшегося в безнадежную борьбу с адвокатами. В такие моменты мне казалось, что они похожи на сотрудников большой компании, которые тесной кучкой летят бизнес-классом из Нью-Йорка в Чикаго.

— За ее спиной стоит вся мощь и сила наших правоохранительных органов, — продолжал Робелон. — Поверьте, если существует хоть одна улика, которую можно использовать против моего клиента, она сразу окажется в ее распоряжении.

Присяжные обычно верят подобной чепухе. На самом деле Нью-Йоркская полиция ничем не могла помочь мне в этом деле. Мы принимаем свидетелей такими, какие они есть. Каждый по уши увяз в своих проблемах — измотанные, нищие, голодные, а также наркоманы, психи, лжецы, проститутки и воришки. Я никогда не пыталась приукрасить этих людей или обелить их в глазах присяжных. Такие попытки неизбежно заканчиваются провалом. Каждый порок или недостаток: душевная болезнь, пристрастие к наркотикам, нестандартная сексуальная ориентация — обязательно всплывут на процессе и будут использованы против свидетеля.

Робелон закончил речь традиционным призывом к беспристрастности. Он ни словом не обмолвился о том, станет ли его клиент давать свидетельские показания, и только заметил, что не обещает мне легкой жизни и постарается сделать все, чтобы опровергнуть обвинения против подсудимого.

— Можете вызвать вашего первого свидетеля, мисс Купер, — сказал Моффет.

— Обвинение вызывает Пэйдж Воллис.

Один из судебных исполнителей открыл боковую дверь, которая вела в пустую и мрачную комнату для свидетелей. Все присутствующие, в том числе избранные нами восемь мужчин и четыре женщины, повернулись в ту же сторону.