Семь минут - Ирвин Уоллес Страница 20

— Если вы настаиваете, мистер Йеркс… — сказал Андервуд.

— Настаиваю, — кивнул Йеркс. — Давайте доверимся инстинкту Элмо. Он прирожденный политик, а каждый прирожденный политик обладает чутьем, которое лучше любого компьютера подсказывает ему, что принесет выгоду, а что нет. Элмо предлагает забыть о книге и найти другой объект, чтобы привлечь внимание миллионов людей, и я с ним согласен. Чем можно привлечь их внимание? Мы знаем, что не книгой. Тогда чем же? Мне вспомнились слова одного писателя. Кто знает, может, это и есть ответ на наш вопрос. Он написал, что детективы пользуются такой популярностью и завораживают всех потому, что убийство — это необратимое преступление. Оно окончательно, после него ничего нет. Можно вернуть драгоценности, но не человеческую жизнь. В некотором роде это относится и к нам. Элмо политик и наш окружной прокурор. Ему нужно дело, исполненное общественной значимости, такое, из которого он смог бы раздуть громкий процесс. Ему нужно большое непоправимое преступление, которое действует одинаково и на человека с улицы, и на домохозяйку, — что-то вроде убийства. Непристойность — не такое преступление, она сродни краже драгоценностей и затрагивает небольшую группу людей, но не широкие массы. Наша сегодняшняя задача состоит в том, чтобы найти большое преступление. Вы следите за ходом моей мысли?

Дункан и Андервуд кивнули.

— Давайте вернемся к делу, — предложил Ирвин Блэйр.

— Хорошо, — кивнул Йеркс, взял бокал и медленно поболтал бренди на дне. Наконец он сказал: — Последний опрос Харви еще раз подтвердил, что больше всего людей беспокоит разгул преступности и то обстоятельство, что в нее все шире вовлекается молодежь. Прекрасно. Мы живем в огромном городе, в котором, как подтвердит Элмо, ни минуты не проходит без какого-нибудь преступления или нарушения общественного порядка. Видели последние данные ФБР? Каждые тридцать минут в Соединенных Штатах происходит изнасилование. Это только один вид преступления. Лишь Богу известно, сколько других совершается каждую минуту, не говоря уж о получасе. Преступления совершаются в эту минуту, в те секунды, пока я говорю. Мы должны войти в игру в нужный момент, откопать самое подходящее преступление, представить его Элмо и сказать: сделай из него процесс, а мы прославим тебя на весь штат. А сейчас, Харви, послушаем результаты последнего опроса. Потом немного пофантазируем, не забывая при этом о практической стороне дела, и решим, какое ночное преступление в этом огромном городе нужно Превратить в громкий процесс для прославления окружного прокурора Лос-Анджелеса, который скоро станет сенатором Соединенных Штатов от Калифорнии. Только это преступление должно быть сродни убийству, а не краже драгоценностей…

Господи, подумал он, если кто-нибудь узнает правду, он убьет себя.

Ему хотелось наложить на себя руки прямо сейчас, сию секунду.

После случившегося прошло три часа. Джордж ошибся, сказав, что со временем ему станет легче. Ничто не помогало: ни время, ни травка… ни разговоры. Все было бесполезно. Ну разве что сейчас он не так сильно дрожал. Теперь все тело как бы онемело, кости ныли, и ему хотелось все забыть.

Он бросил взгляд на свои бледные пальцы, сжимавшие руль «ровера», будто белые крючья.

— Эй, с тобой все в порядке? — спросил Джордж Перкинс с соседнего сиденья.

— Кажется, да, — ответил Джерри Гриффит. — Сейчас все хорошо.

— Вид у тебя что-то неважный. Ты похож на зомби.

— Все нормально, — повторил Джерри.

Он повернул на восток от Келтон-авеню и подъехал к студенческому городку Калифорнийского университета, где Джордж жил вместе с двумя парнями.

— Не беспокойся, — успокоил его Джордж, почесав бороду. — Забудь обо всем и держись так, будто ничего не произошло. Если увидишь себя в этом, значит, ничего просто не было. Постарайся отвлечься и думать о чем-нибудь другом, как в йоге. Понимаешь?

— Со мной все в порядке, — сказал Джерри Гриффит.

— Умерь прыть, приятель. Ты проехал мою берлогу.

Джерри нажал на тормоза, как ему показалось, не ногой, а каким-то обрубком, после резкой остановки крепко ударился грудью о руль, но боли не почувствовал.

— Прости, — извинился он перед Джорджем, который налетел на приборный щиток.

Джерри ждал, когда Джордж вылезет из машины, но Перкинс продолжал сидеть и пристально смотреть на него. Джордж пригладил длинные баки песочного цвета и бороду, не сводя глаз с Гриффита.

— Джерри, мой мальчик, я хочу сказать тебе кое-что на прощание, — начал он. — Я твержу тебе всю ночь, что ты чист и свободен. Никто не знает, что ты был там.

— Она знает.

— Но ей неведомо, как тебя зовут.

— Я забыл…

— Ты чист, — повторил Джордж. — Но не забудь: если что-то случится…

— Ты же говорил, что ничего не может случиться.

— Ничего и не случится без твоей помощи, — многозначительно произнес Джордж. — Я тебе уже говорил, что твой самый злейший враг — ты сам.

— Знаешь, Джордж…

— Конечно, я все знаю о твоем старике. Это единственное, что меня беспокоит. Ты вернешься сам не свой, и он мигом расколет тебя. А эта роскошная куколка, которую ты называешь кузиной… Мэгги…

— Перестань, Джордж.

— Я должен сказать, о чем думаю. Ты зациклился на том, что случилось, но, если ты признаешься ей, ты сам себе выроешь могилу.

— Я же тебе сказал, что все останется между нами.

— Смотри… Потому что, если что-нибудь случится, запомни: ты все сделал один. Меня там вообще не было. Только ты. Если ты когда-нибудь скажешь, что я там был, это будет предательством, и мне придется рассказать, кто все это сотворил. Хотел ты или нет, но это был ты. Так что давай заключим соглашение. Меня там не было, а значит, я не смогу никому сказать, что там был ты. Понимаешь?

— Ладно, Джордж.

Джордж Перкинс открыл дверцу, потом заколебался и, вновь заговорив дружеским тоном, добавил:

— Но я тебе уже говорил, беспокоиться не стоит. Ничего не произошло.

— Хорошо, хорошо…

— Просто постарайся помнить об этом, как я. Признайся, ведь трахнуть ее было чертовски приятно.

— Да.

— Можешь поблагодарить меня за то, что я вскрыл ее. Она была закрыта, как раковина, когда я начал. Но после того как забрался внутрь, это стало напоминать скольжение по намазанному маслом склону. А от ее криков, укусов и брыканий я чуть не сошел с ума. Класс!

— Да, класс, — согласился Джерри, — если б только…

— Об остальном забудь, — прервал его Джордж. — Я тебе уже излагал свою философию. Думай только о хорошем, а плохие мысли гони прочь. Не забывай это, приятель.

— Ладно.

— Поедешь прямо домой?

— Да.

— Тогда до завтра. Увидимся после твоей лекции по литературе.