Дело Бенсона - Стивен Ван Дайн Страница 20

Маркхэм добродушно усмехнулся. Он был занят обрезанием н раскуриванием своей сигары.

– Я считаю, – продолжал Ванс, – что вы все подвержены еще одному заблуждению, а именно: что все преступники обязательно возвращаются на место преступления. Это их поведение даже объясняется какой-то запутанной и мистической болтовней о психологии. Но, уверяю вас, что к психологии эти абсурдные утверждения не имеют никакого отношения. Если же убийца вернулся к телу своей жертвы по какой-то другой причине, чем исправление ошибки, которую он совершил, тогда он объект для Брэдмура или Бламгдейля… Как хорошо было бы полиции, если бы эта причуда была на самом деле! Им бы оставалось только сидеть на месте преступления, играть в карты и ждать, когда придет преступник, а потом с чистой совестью тащить его в тюрьму. Но психологический инстинкт заставляет человека, совершившего наказуемый акт, немедленно бежать от этого места и как можно дальше.

– Во всяком случае, в данном деле, – заметил Маркхэм, – мы не сидим в гостиной Бенсона и не ждем возвращения убийцы.

– Но и цели вы не достигли, – возразил Ванс.

– Потому что мы не одарены таким знанием человеческой психики, как вы, – ехидно поддел его Маркхэм.

– Конечно, – соболезнующим тоном сказал Ванс – Разве можно ждать от вас успешных действий, когда вы скованы формальной логикой и готовы упрямо отвергать то, что вас не устраивает, даже вопреки здравому смыслу.

Маркхэм был задет.

– Вы еще считаете мисс Сент-Клер невиновной? Однако полное отсутствие доказательств может привести куда угодно, и вы должны признать, что у меня нет выбора.

– Ничего подобного, – с жаром возразил Ванс – Уверяю вас, имеется множество доказательств, ведущих куда угодно. Вы просто не хотите видеть их.

– Вы так думаете! – Легкомысленная самоуверенность Ванса выводила Маркхэма из себя. – Очень хорошо, старина. Я категорически отказываюсь верить в ваши прекрасные, но голословные теории и предлагаю вам предъявить хоть маленькую часть ваших доказательств, которые, как вы говорите, существуют в этом деле.

Эти слова Маркхэм произнес вызывающим тоном. Ванс был задет.

– Видите ли, Маркхэм, я не кровавый мститель и не защитник чести общества. У меня другая рать.

Маркхэм высокомерно улыбнулся, но промолчал. Ванс задумчиво курил. Потом, к моему изумлению, он повернулся к Маркхэму, вни-мательно осмотрел его и произнес твердым холодным тоном:

– Хорошо, Маркхэм, я принимаю ваш вызов. Тема несколько далека от моего вкуса, но проблема занимает меня, к тому же она сродни делу о «Concert Champelre» [29]– спорный вопрос об авторстве.

Маркхэм вздрогнул я сжал зубами сигару. Вряд ли он понимал свой вызов буквально, скорее, говорил это в пылу полемики. Но теперь его необдуманные слова были приняты всерьез и впоследствии открыли новые страницы в истории расследования нью-йоркских преступлений.

– Но как вы собираетесь действовать?

– Как Наполеон. Je men gage, et puis je vois [30]. Однако вы должны дать мне слово, что окажете мне всевозможную помощь и откажетесь от официальных протестов.

Маркхэм поджал губы. Он был откровенно ошеломлен тем, что Ванс принял его необдуманный вызов. Но он тут же добродушно рассмеялся, как будто продолжал считать все это шуткой.

– Очень хорошо… Даю вам слово… А дальше что? Ванс матча раскуривал новую сигарету.

– Сперва, – объявил он, – я определю точный рост виновного. Разве этот факт не будет доказательством?

Маркхэм с недоверчивым видом уставился на него.

– Боже мой! Но как вы собираетесь это сделать?

– Теми примитивными дедуктивными методами, в которые вы так трогательно верите. Но пойдемте, нам надо посетить место преступления.

Ванс направился к двери и ошеломленному Маркхэму пришлось последовать за ним.

– Но вы же знаете, что тело увезли, – вяло протестовал он, – я, кроме того, в доме уже, несомненно, навели порядок.

– И славу Богу за это, – пробормотал Ванс. – Я не особенно люблю трупы, а беспорядок меня чертовски раздражает.

Когда мы вышли на Мэдисон-авеню, Ванс остановил такси, и мы втроем сели в машину.

– Но это же все чепуха, – возмущенно запротестовал вдруг Маркхэм. – Неужели вы рассчитываете найти сейчас какие-либо ключи к разгадке? До там уже все уничтожено!

– Увы, милый Маркхэм, – насмешливо сказал Ванс. – Вы прискорбно мало осведомлены в теории философии! Если бы что-нибудь, пусть бесконечно малое, могло быть действительно уничтожено, то вселенная, знаете ли, прекратила бы свое существование – космическая проблема была бы решена, а Создатель мог бы написать на небесном своде большими буквами: ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ. Наш единственный шанс разобраться в иллюзии, которую мы называем жизнью , основан на том факте, что сознание похоже на десятичную дробь. Вы, как ребенок, пытаетесь на чистом листе разделить единицу на тройку и получить законченное десятичное число, но у вас беспрестанно растут в ответ тройки. Видите ли, Маркхэм, иногда надо уметь остановиться на простой дроби. Если вы сумеете правильно получить одну треть вместо десяти тысяч троек после запятой в десятичной дроби, тогда вы и проблему решите. Мы только потому и не можем ничего стереть или уничтожить, что продатжаем существовать.

Ванс щелкнул пальцами, как бы ставя точку, и уставился в окно. Маркхэм откинулся на спинку сиденья и задумчиво сосал сигару. Я видел, что он раздражен и зол на себя за то, что так необдуманно бросил Вансу вызов. Но теперь уже было поздно. Впоследствии он сказал мне, что был убежден, что все это выльется в смешную шутку.