Зло - Эдуард Хруцкий Страница 20

— А разве нас мало? Знаешь, как покойный мой друг Ваня Парфентьев говорил? Один человек — человек, два человека — люди.

— За это давай и выпьем, дядя.

Они выпили, и Юра стоял, прислушиваясь, как водка горячей волной смывала какую-то тяжесть в груди.

— Полегчало? — усмехнулся дядя.

— Немного есть.

— Только не увлекайся этим. Водка не всегда помогает.

— Ты же меня знаешь. Просто я сегодня хочу быть легким. Раскованным и веселым.

— Тогда давай еще по одной. — Дядя снова разлил.

Только они выпили, как позвонили в дверь.

— Ну, встречай, — засмеялся Ельцов-старший, — и помни: к тебе сегодня придут разные люди. Одни станут искренне радоваться, что ты вернулся, другие захотят свое любопытство удовлетворить, а третьи проагентурить придут, узнать, что ты собираешься предпринять. Поэтому будь осторожен. Очень осторожен. Дело-то твое не закончено. Оно только начинается.

Первыми пришли два старых друга, из той далекой поры, когда он увлекался боксом. Валя Семин и Леша Парамонов, два бывших чемпиона СССР и Европы.

Развела Ельцова жизнь с этими простыми и добрыми ребятами. А вот случилась беда, и пришли они к нему. Плечистые, немногословные, крепкорукие.

Обнял их Юра и повел к столу. Сели, налили по рюмке, закусок в тарелки набросали. И разговор начался сразу деловой.

— Ну, страдалец, — спросил Леша, — как с пропиской у тебя?

— Да вроде ништяк, — вспомнил словечко их молодости Ельцов.

— Когда тебя к канатам прижали, они случайно с тебя звание мастера не сняли? — вмешался Валька.

— Случайно нет.

— Вот и хорошо. Я, Юрок, теперь директор школы «Боевые перчатки». Слыхал о такой? — Леша налил себе еще шампанского.

— Смутно.

— А зря. — Леша выпил шипучки, закусил форшмаком. — Зря. Я тебе работу предложить хочу.

— Какую?

— Тренером, у юниоров. Не забыл еще, как на лапах работать? Что молчишь?

Вот она, удача-то. Вот она. Это не редакция или киностудия. Отсюда его выгнать посложнее будет.

— Деньги у нас, правда, небольшие, — продолжал Леша, — ставка — стольник, но за переработку почасово платим. Так что сотни полторы вполне сможешь иметь. Ну? Согласен?

Леша протянул ему руку.

— А то! — Юра крепко сжал ладонь старого товарища.

— Спасибо вам, ребята, — сказал Ельцов-старший, — огромное спасибо. Это именно то, что ему сейчас необходимо, через год надо судимость снимать.

— Мы ему такое ходатайство зарядим в суд, что не только судимость снимут, Героя Соцтруда дадут.

Пошла, покатилась беседа, вспоминалась прежняя веселая жизнь. Бои, победы, проигрыши, тренировки, сборы. Бокс, в отличие от других видов спорта, всегда был клановым. Человек, получивший даже самый низший, третий разряд, становился полноправным членом своеобразного клуба мужественных людей. Боксеры, уйдя с ринга, помогали друг другу независимо от того, были ли они соперниками или товарищами по команде.

А гости шли и шли, скоро пришлось подставить стол из кухни.

Приехали Игорь Анохин с Женькой, Слава Шатров с друзьями-киношниками, Борька Лапин, с которым они когда-то работали в одной газете.

Много разного народа набежало.

Шли не с пустыми руками. Борька Лапин приволок две бутылки португальского портвейна, Шатров с ребятами — целую коробку закусок и выпивки из ресторана Дома кино, Игорь притащил гору пельменей из кулинарии ресторана «Пекин». В общем, всего хватало.

Опьяневший не столько от спиртного, сколько от компании, привычных разговоров и песен, Юра вышел на балкон покурить.

— Устал? — к нему подошел Игорь Анохин.

— Нет. Не хочу, чтобы люди уходили. Отвык от них за два года, все наговориться не могу.

— Как с пропиской? — Игорь достал сигарету.

— Вопрос решен, но это между нами.

— О чем ты говоришь. А работа?

— На год пойду тренером в спортивную школу.

— А журналистика?

— Мою же фамилию не пустят на полосы.

— Возьми псевдоним.

— Не хочу. Пока буду писать для себя. Не все этих сук верх будет.

— Это как сказать. Уйдут одни, придут другие, живем-то мы по их законам. Надоело.

— Что делать, Игорек, не мы изобрели этот мир, мы в нем только живем.

— Пусть тебя успокаивает, что жизнь тяжела, но, к счастью, коротка.

— Если это считать утешением.

— Но все равно, Юрка, мы должны стараться стать сильнее обстоятельств…

— Это ты правильно заметил. Но, дружище, они, эти обстоятельства, не всегда добры к нам.

— Юра, я вышел на людей, которые тебя арестовали…

Игорь замолчал, на балкон вышел поддатый Борька Лапин.

— Не помешал, старички?

— Да что ты, Боря, — засмеялся Ельцов, — кто же может помешать в такой день.

— Давайте по лампадке, на свежем воздухе, — предложил Лапин и вышел в комнату.

— Как он тебе? — спросил Анохин.

— Не пойму.

— Знаешь, Борька один из немногих, кто искренне расстроился, когда тебя загребли. Говорил всегда о тебе только хорошее.

— Ну и слава богу, что он пришел, — ответил Ельцов.

Появился Борька с бутылкой коньяка и тремя рюмками. Поставил все на маленький столик на балконе, словно из рукава, вынул куски буженины.

— Давайте, ребята, за счастье.

Они выпили, закусили солоноватой бужениной.

— Как жить думаешь, узник замка Иф?

— Хорошо, Боря, теперь очень хорошо.

— Не все пришли, не все, — Лапин вновь разлил коньяк, — раньше у тебя от знаменитостей не продохнуть было. И где же они? Как ты думаешь?

— А я, Боря, чтобы не думать о них плохо, вообще о них не думаю.

— Весьма афористично, — засмеялся Лапин и поднял рюмку.

Они опять выпили.

— А как с работой? — доедая буженину, спросил Лапин.

— Вот чего не знаю, того не знаю. Сначала надо с пропиской решить, а уж после о службе государевой печься душой, — усмехнулся Ельцов.

— У меня есть шанс помочь тебе, — значительно изрек Лапин.

— Это каким образом? — вмешался Анохин.

— Ребята, я когда-нибудь трепался зря? — спросил Лапин.

— Да что-то не помню, — честно признался Анохин.

— То-то. Я тут, правда, ни фамилий, ни лавки пока называть не буду. Так вот, с главным я перекинулся парой слов. Он мне обязан сильно. Газетка формата многотиражки, но, как ни странно, гонорар платят.