Лондонские сочинители - Питер Акройд Страница 20

— Отец, могут ведь найтись и другие люди, не хуже вас владеющие пером.

— Никто так, как мы, предмета не знает. А!.. Уж не себя ли ты имеешь в виду?

Уильям вспыхнул.

— У меня прав на это не меньше, чем у вас.

— Ты еще юнец, Уильям. Не владеешь азами сочинительства.

— Откуда вам знать?

— Sensus communis. Здравый смысл подсказывает. Я тебя насквозь вижу.

Уильям вдруг разозлился не на шутку.

— Навряд ли вы сказали бы подобное юному Мильтону. Или Поупу. А Чаттертон [69]в моем возрасте уже умер.

— Мильтон и Поуп были гениями. Уж не возомнил ли ты?..

— Что ж. Гениальности я не унаследовал. Это ясно как день.

За весь вечер они не обменялись больше ни словом.

* * *

На самом деле Сэмюэл Айрленд еще неделю назад написал письмо Филипу Досону, редактору журнала «Джентльменз мэгэзин».

Досон был дельцом, хладнокровным и расчетливым, но, получив послание Айрленда, он откинул назад голову и присвистнул:

— Это же настоящее открытие. С ума сойти!

Досон подошел к шкафу и вынул оттуда бутылку содовой. Пил он только содовую, чтобы, по его словам, голова всегда была ясной как стеклышко. Приятели прозвали его Содовый, и он даже подписывал этим именем дружеские письма. Впрочем, свой ответ Сэмюэлу Айрленду с приглашением заехать в редакцию он подписал: «Досон».

* * *

Когда Сэмюэл Айрленд приехал в Кларкенуэлл и направился к редакции «Джентльменз мэгэзин», расположенной в здании Сент-Джонс-Гейт, им на миг овладела неуверенность, столь свойственная его сыну. Как только Уильям показал отцу первые старинные листы, Сэмюэл понял, какой барыш они могут принести. Немало найдется ученых мужей и собирателей старины, готовых выложить кругленькую сумму за любую бумагу, подписанную Шекспиром. То, что Уильям отказался их продавать, большого значения не имело. Сэмюэл был уверен, что за несколько недель или, в крайнем случае, месяцев он сумеет переубедить сына. Отпрыск Сэмюэла Айрленда не может упустить возможность сорвать хороший куш. Нет, Айрленда-старшего больше всего тревожила значительность стоящей перед ним задачи. Ему предстояло открыть английской публике несколько доселе невиданных, никому не известных документов, написанных рукою Шекспира. В результате Сэмюэл Айрленд сам станет объектом дискуссий. Интересно, каким словом назовут его род занятий? «Книготорговец»? «Владелец магазина»? И как ему не уронить себя в обществе ученых и литераторов?

* * *

Филип Досон сидел за письменным столом в дальнем конце длинной комнаты с низким потолком. Комната находилась над старинными воротами, ее потолок подпирали гигантские деревянные балки пятнадцатого века.

Завидев на пороге Сэмюэла Айрленда, Досон вскочил и направился к нему. От внимания редактора не ускользнули ни модного покроя сюртук, ни багровый румянец и полные губы гостя, ни зоркий взгляд его беспокойно бегающих глаз. После положенных приветствий, продолжая откровенно разглядывать посетителя, Досон сказал:

— Вы совершили чудо, мистер Айрленд.

— Это и в самом деле чудо, мистер Досон, — ответил Айрленд и почувствовал, что в горле у него пересохло. — Могу я попросить у вас воды, прежде чем мы начнем разговор?

— Содовой?

— С большим удовольствием.

Он залпом осушил стакан, поставил его на стол и вдруг неожиданно для себя громко рыгнул.

— Прошу прощения.

— Ничего; с моими гостями это частенько случается. Содовая раздражает желудок.

— Именно. Полагаю, вы прочли мое письмо?

— Да, и теперь требуется лишь вещественное доказательство, мистер Айрленд. Сам документ.

— По случайному стечению обстоятельств…

Айрленд сунул руку в портфель и вынул конверт с завещанием Уильяма Шекспира, для пущей надежности завернутый в льняной носовой платок.

Досон развернул завещание и принялся внимательно его разглядывать.

— Поразительно…

— В высшей степени.

— Автор явно придерживается принятой у нас веры.

— Какая радость, мистер Досон. Если бы наш Бард оказался пуританином или папистом…

— …его творения предстали бы тогда в ином, довольно странном свете.

— Что было бы весьма неприятно.

— Но сочтут ли этот документ подлинным? Вот в чем вопрос.

Сэмюэл Айрленд несказанно удивился. Ему и в голову не пришло усомниться в подлинности найденных рукописей. Да и с какой стати покровительнице Уильяма заниматься подделкой бумаг?

— Смею вас заверить, сэр, что все они из совершенно безупречного источника. Не сомневайтесь.

— Рад это слышать. Тем не менее палеограф нам понадобится.

— Простите, кто? — переспросил Сэмюэл Айрленд, никогда прежде не слыхавший этого слова.

— Палеограф. Специалист по старинным рукописям и почеркам.

— Так мистер Эдмонд Малоун уже подтвердил подлинность подписи.

— Малоун — человек ученый, но все же не палеограф. Извините, отвлекусь на минутку. — Досон сел за стол, взял открытку, быстро нацарапал несколько слов и крикнул: — Джейн!

В дверях появилась молодая женщина; в руках у нее был деревянный поднос, полный металлических литер.

— Будьте добры, отнесите это мистеру Бейкеру. Адрес вы знаете.

Внешность Джейн заинтересовала Сэмюэла Айрленда. Овальное лицо, обрамленное аккуратно подстриженными темными волосами. Внешность Джейн напомнила Айрленду портрет леди Кеппл, что висит в Сомерсет-Хаусе.

— Мистер Бейкер большой знаток почерков шестнадцатого века. Я попросил его зайти. Еще содовой?

Айрленд взял стакан и вмиг осушил его.

*** — Быстро же вы пришли, мистер Бейкер.

Джонатан Бейкер был невысок ростом, но крепкого телосложения; лицо его выражало крайнюю усталость: уголки рта опущены, веки набрякли. «Похож на Панталоне, героя комических опер», — подумал Айрленд. На голове у Бейкера красовался остроконечный колпак неведомых времен.

— На ваш зов, мистер Досон, я всегда лечу как на крыльях, — весело, почти игриво сказал специалист по почеркам. — Можно взглянуть на бумагу?

Сэмюэла Айрленда он не удостоил и взглядом, будто боялся, что даже слова приветствия могут повлиять на его беспристрастность. Взяв в руки завещание, он поднес его к окну, к свету.

— Бумага безупречная. Водяной знак той эпохи. И чернила прекрасные. Видите, как они выцвели на завитушках?