Господин Малоссен - Даниэль Пеннак Страница 20

– Охотно.

– По-турецки?

– По-турецки.

– Какой сегодня день?

Сюзанна уточнила, какой был день и который час. Пока Малоссен нагревал воду с сахаром, она объяснила свое вторжение.

– Пора подобрать зрителей для единственного сеанса нашего старого Иова. Я решила подождать недельку. И как раз сейчас все испорченные современным кино убрались из Парижа, разъехались по курортам: в Сен-Тропе, Люберон, Бель-Иль, Кадакес, в Сен-Поль-де-Ванс… Осталась чистая публика.

Пока Сюзанна разворачивала свою концепцию кинематографической чистоты, коричневая пенка трижды успела облизать края узкого горлышка турки. Насколько мог судить Малоссен из глубины стенного шкафа, речь шла о беззаветной любви к кино как таковому, которую не ослепляет мощный свет юпитеров, не прельщают выгодные браки, а вдохновляет только стиль.

– Стиль – это их гордость.

Малоссен снова появился, на этот раз в шлепанцах и легком халате без рукавов, держа в одной руке поднос, а в другой китайский пеньюар, который, вспорхнув, опустился на плечи Жюли.

– Кофе.

Как было заведено у них в племени, кофе всегда пили молча. Когда чашки опустели, Сюзанна вернулась к делу: о том, чтобы ей одной выбирать будущих зрителей, не могло быть и речи. Ей необходимо было согласие старого Иова, а подобное благословение могла получить только Жюли. В любом случае, она хотела, чтобы не было неясности:

– Это будет сборище хулиганов.

Она уточнила:

– Тех, что сами не свои до морали. Если Уникальный Фильм старого Иова ненароком заденет их нравственные устои, ничто не помешает им разделаться с пленкой еще до окончания просмотра.

– Сколько их будет? – спросила Жюли.

– В мое время их было около двухсот. А сейчас вряд ли больше дюжины наберется. Честь, она не дается малой кровью. Старый Иов как в воду глядел.

Жюли улыбалась. Она вдруг подумала об этой кинопопуляции модных журналов в глянцевых обложках. Дюжина праведников в этом вавилонском муравейнике…

– Хорошо. Что от меня требуется?

– Вы их проэкзаменуете.

* * *

Два часа спустя Жюли уже открывала железную дверь, которая вела в настоящую преисподнюю. Адская жара под раскаленной железной крышей. Груды металлолома от старых машин, сваленные во дворе, громоздились выше окон, не пропуская и капли света внутрь помещения. Так что Жюли пришлось пробираться в темноте, в каких-то джунглях из цепей и промасленных шкивов. Она прищурилась.

– Есть кто-нибудь?

Запах машинного масла с примесью расплавленной резины.

– Мсье Авернон?

Железная крыша изнывала под натиском палящего солнца.

Когда все вокруг в мертвой неподвижности – замри. Лишь благодаря тому, что Жюли всегда повиновалась этому закону природы, она еще была жива. Жюли застыла. Жара накрыла ее с головой.

Ждать пришлось недолго. Чей-то голос прохрипел как раз у нее над ухом:

– Смотри-ка, какая вояка пожаловала…

Она не обернулась.

– Журналистка, значит?

Сейчас он стоял уже прямо перед ней.

– И при всем при том преданная своему делу!

Шестидесятилетнее нечто, лохматый шар головы, насмешливые усы, суровые брови.

– Попробую угадать… идем по горячему следу. С полной выкладкой в погоню за сенсацией. Еще раз рискнем своей красивой шкуркой за нравственные устои рода человеческого? Нет?

Она не стала ему перечить.

Он и остановился.

– Убирайтесь, я не посылаю беременных в переделки.

Он резко развернулся и пошел куда-то в глубь своего сарая.

Жюли так и осталась стоять, где была. То, что он распознал в ней журналистку, еще куда ни шло. Да и со злободневным репортажем он почти попал в точку, припозднился, правда, немного. Но как он разглядел эту маленькую фасолину у нее в животе, не прибегая ко всяким телескопам Маттиаса, это уже…

Он перекатывался, как медведь по берлоге, и с легкостью уворачивался от всех этих цепей и лебедок. Здесь был его лес. Он скрылся в нем, а Жюли стояла как вкопанная, только что корни не пустила.

Но ноздри у нее дрожали.

– Что ж, найдем его по запаху, этакий винный перегар не спрячешь.

Она почти уже жалела о своей маленькой уловке, когда беззвучная белая вспышка пронзила на мгновение мрак цепей. Затем послышался треск сварочного аппарата.

Теперь уже Жюли стояла у него за спиной. Он приваривал защитную дугу к бамперу новой, 604-й модели «пежо», на которой выместили, верно, очень большую обиду. Костяшкой пальца Жюли постучала, как в дверь, в его изогнутый хребет.

– Нет, господин Авернон, я только хотела задать вам один вопрос.

Он обернулся, с горящим резаком в руке.

– Всего один.

Он поднял забрало из железа и слюды.

– Такая большая девочка! Неужели вам еще есть, о чем спрашивать? Упасть и не встать!

Она подумала вдруг: «С удовольствием бы вышибла мозги из твоей дурной башки», но цель ее визита была несколько иной. Она задала свой вопрос:

– Господин Авернон, в чем, по-вашему, верх безнравственности?

Сперва он бросил на нее недоверчивый взгляд, но потом его вздыбленные космы улеглись, успокоенные течением мысли. Пламя горелки погасло само собой: так взволновал его поставленный вопрос. Молчание длилось ровно столько, сколько нужно, чтобы взвесить все детали. Наконец он покачал головой и ответил:

– Съемки передвижной камерой.

Тогда появилась Сюзанна и пригласила Пьера Авернона поужинать в «Зебре» тем же вечером.

* * *

Второй кандидат прозябал в конторе «Франс-Телеком». Втыкал штекеры, предоставленный самому себе и забвению. Справочная служба, его хлеб насущный.

– Он работает с двух до десяти вечера; на весь наш сектор – он и трое его коллег, – объяснила Сюзанна. – Один шанс из четырех, что мы попадем на него. Дайте мне второй наушник, Бенжамен, если я узнаю его голос, я подам знак.

– Как его зовут?

– Зачем вам это, Бенжамен. Вы – просто клиент, он ждет, что вы попросите его найти какой-нибудь номер телефона. Звоните, задаете вопрос тоном обыкновенного абонента А и ждете ответа, вот и все.

– Напомните мне еще раз этот вопрос, Сюзанна.

Сюзанна повторила вопрос, четко выговаривая каждое слово:

– Так этот Деланнуа, он все-таки Жюль или Жан?

Бенжамен набрал номер справочного, не переставая повторять про себя эту фразу. Два-три гудка, щелчок – он и правда попал на станцию: голос на автоответчике ему это подтвердил, присовокупив непременные похвалы в адрес данного учреждения и вежливую просьбу немного подождать. Затем мужской голос ответил: