Воскрешение на Ресуррекшн-роу - Энн Перри Страница 20

— Полагаю, кто-то считает, что его убили, — сказала она. — Иначе его бы не выкапывали так упорно!

— По-видимому, это самое правдоподобное объяснение, — согласилась Веспасия, нахмурившись. — Хотя я ни за что не могу вообразить, кто мог бы сделать подобную вещь. Конечно, если только это не старуха.

— Какая старуха? — До Шарлотты не сразу дошло, кого она имеет в виду.

— Его мать, вдовствующая леди Фицрой-Хэммонд. Ужасное существо! Она почти все время проводит в своей спальне, кроме воскресенья, когда идет в церковь и наблюдает там за всеми. У нее отменный слух, хотя она притворяется глухой, чтобы люди могли проговориться при ней о чем-нибудь. Никогда не приближается ко мне на пушечный выстрел. Она даже слегла на неделю в постель, узнав, что я поселилась в Гэдстоун-парк. А все потому, что я почти так же стара, как она, и прекрасно помню, какой она была пятьдесят лет назад. Вечно вспоминает свою молодость: ах, как великолепно она проводила время, какие были балы и прогулки в каретах, какие красивые мужчины и любовные истории… Да только ничего подобного не было и в помине. Я помню ее серой мышкой с короткими ногами, которая вышла замуж за человека выше ее по положению — причем вышла гораздо позже, чем большинство барышень. И зимы тогда были такие же холодные, и оркестры так же фальшивили, и красивые мужчины были так же тщеславны и глупы, как сейчас.

Шарлотта улыбнулась и отпила еще шоколаду.

— Уверена, что она вас ненавидит, даже если вы никогда не произносите вслух ничего подобного. Конечно, она помнит, как все было на самом деле… Бедная Алисия! Наверное, старая леди постоянно сравнивает ее с собой в молодости — этакая моль, возомнившая себя бабочкой!

— Хорошо сказано, — одобрила Веспасия, и ее глаза блеснули. — Если бы была убита старуха, я бы вряд ли стала винить Алисию.

— Алисия любила лорда Огастеса, я имею в виду, сначала? — спросила Шарлотта.

Веспасия долго смотрела на нее, прежде чем ответить.

— Не будьте наивной, Шарлотта. Вы же не так давно удалились от света! Полагаю, она была к нему привязана. Насколько мне известно, у Огастеса не имелось несносных привычек. Он был занудой, но не более, чем многие мужчины. Он не был щедр, но также и не был скуп. Несомненно, Алисия ни в чем не нуждалась. Он редко выпивал сверх меры, но и не был неподобающе трезв. — Она отхлебнула шоколада и посмотрела Шарлотте прямо в глаза. — Но он не идет ни в какое сравнение с молодым Домиником Кордэ, что, наверное, вам известно.

Шарлотта почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Вряд ли Веспасия знает о ее былой страстной влюбленности в Доминика, разве что ей сказал Питт или Эмили… Нет, они бы никогда не сказали! Должно быть, Веспасии известно от Томаса, что Доминик был ее зятем. Шарлотта знала, что ее мужу нравится Веспасия, и он мог ей кое-что рассказать.

Она очень медленно подбирала слова. Лгать было бессмысленно, к тому же так можно было утратить расположение Веспасии. И Шарлотта заставила себя поднять глаза и улыбнуться.

— Да, конечно, — ответила она непринужденным тоном. — Особенно если это был выбор ее отца, а не самой Алисии. Когда выбирают за тебя, сразу настраиваешься против человека, который, будь все иначе, мог бы понравиться тебе.

Веспасия широко улыбнулась.

— В таком случае у вас все в порядке, моя дорогая. Уверена, что Томас Питт не был выбором вашего отца.

Шарлотта усмехнулась, и перед ее мысленным взором промелькнули воспоминания. Правда, надо отдать должное, папа сопротивлялся не так упорно, как можно было ожидать. Возможно, он был рад, что Шарлотта наконец-то кого-то выбрала… Однако она пришла сюда не только ради приятной беседы. Нужно переходить к делу.

— Как вы думаете, могла ли старая леди кого-нибудь нанять, чтобы лорда Огастеса выкопали, просто чтобы навредить Алисии? — спросила она в лоб. — Ревность может быть маниакальной, особенно у того, кому нечем заняться, кроме прошлого. Может быть, она даже убедила себя, что это правда?

— Это действительно может оказаться правдой. — Веспасия помолчала, размышляя. — Хотя я в этом сомневаюсь. Алисия не кажется такой уж отчаянной, чтобы убить этого старого дурака даже ради Доминика Кордэ. Правда, как говорится, в тихом омуте… И, быть может, Доминик более алчный, чем нам кажется, — или же его прижали кредиторы. Он одевается на редкость хорошо. Наверное, его счета от портного весьма внушительны.

Эта мысль совсем не понравилась Шарлотте. К ней можно будет вернуться, но только позже, когда они исчерпают все остальные версии.

— А какие еще есть варианты? — спросила она бодрым тоном.

— Мне они неизвестны, — ответила Веспасия. — Я не могу вообразить, чтобы кто-то из светских знакомых Огастеса так ненавидел его, чтобы убить, или настолько любил, чтобы отомстить за него. Он был не из тех, кто вызывает страсть какого-либо рода.

Шарлотта не собиралась сдаваться.

— Расскажите мне о других обитателях Парка.

— Есть несколько человек, которые не представляют для вас интереса: они уезжают на зиму. Что касается тех, кто здесь остается, то я не вижу причин, по которым они бы стали этим заниматься. Однако извольте. Вы уже знакомы с сэром Десмондом и леди Кэнтлей. Они довольно приятные и, насколько я могу судить, совершенно безобидны. Десмонд мог бы выступать на сцене — он самый лучший актер из всех, кого я знаю. Гвендолен, пожалуй, немного скучает, как многие светские женщины, — у нее есть все и ей не на что жаловаться. Однако если бы она завела любовника, это ни в коем случае не был бы Огастес — даже если бы он отбросил чопорность и пошел на это. Он был гораздо скучнее Десмонда.

— А не могли тут играть роль деньги? — не сдавалась Шарлотта.

Брови Веспасии взлетели вверх.

— Вряд ли, моя дорогая. У всех в Парке более чем приличные доходы, и я не думаю, что кто-то живет не по средствам. Но если у людей возникают временные затруднения, они идут к евреям, а не к Огастесу Фицрой-Хэммонду. И в данном случае все достанется вдове — других наследников нет.

— О… — Шарлотта была разочарована: все опять сходилось на Доминике и Алисии.

— Сент-Джермины были хорошо с ним знакомы, — продолжила Веспасия. — Но я не вижу причин, по которым они бы могли желать Огастесу зла. Да и вообще, Эдвард Сент-Джермин слишком занят своими собственными делами, чтобы у него хватало времени и сил на чужие.

— А романы? — с надеждой спросила Шарлотта.

Веспасия скорчила гримасу.

— Разумеется, нет. Он член палаты лордов и весьма амбициозен. В данный момент Эдвард составляет билль о реформе, касающейся условий в работных домах, особенно в отношении детей. Поверьте мне, Шарлотта, такая реформа очень нужна. Если вы имеете представление о страданиях детей в подобных местах, то поймете, как это может отразиться на всей их дальнейшей жизни… Он сделает великое дело, если ему придется протаскивать этот билль, и заслужит уважение всей страны.