Кровная месть - Фридрих Незнанский Страница 20

— Ладно, ступай, — сказала она со вздохом. — Вечером поговорим, как нам дальше жить.

— Ты меня не выгонишь?.. — с надеждой спросила Аня.

— Там видно будет, — сказала Нина. — Иди уж. А то опять погонят с работы, будешь потом…

Аня жалобно улыбнулась ей, утерлась платочком, поднялась и со склоненной головой ушла.

Нина приняла душ, оделась и села завтракать. Ночные переживания ушли от нее, как досадная незначительность, а подумать следовало о завтрашнем дне. Завтрашний день был субботой.

Зазвонил телефон, она подняла трубку. Обычно сюда ей звонил или Феликс, или кто-то по ошибке. — Да?

— Шестой вариант, — хрипло произнес Феликс. — Срочно и чисто.

Он положил трубку, а Нина некоторое время слушала короткие гудки, пытаясь понять, что могло случиться. Шестой вариант означал лишь место встречи, а упоминание о чистоте предполагало повышенную бдительность, но за день перед акцией устраивать открытые встречи было не принято. Это означало, что обнаруженная ею накануне слежка чем-то осложнила ситуацию.

Шестой вариант предполагал встречу на ВДНХ. Там среди дальних аллей легко было найти место для уединения. Как обычно, Феликс оказался там первым, хотя она и пришла минута в минуту.

— Отменяется? — спросила она вместо приветствия. Он глянул на нее с сомнением и вздохнул.

— Ты сама это должна решить, девочка. Входные данные такие: Кислевского пасет контрразведка. Он впаялся в какую-то международную аферу, отмывает чьи-то грязные деньги, и они начали под него рыть.

— Вчера ты сказал, что в бассейне их не будет, — напомнила Нина.

— А сегодня я этого не утверждаю, — сказал Феликс. — Но дело только в самом начале, глобального наблюдения не будет.

— А с кем он встречался в Измайловском парке?

— Фээскашники устроили ему рэкет, — сказал Феликс. — Предложили отстегнуть долю через западные банки. Так вот он их послал.

— Значит, у него хорошее прикрытие, — сказала Нина.

— Это меня и смущает, — сказал Феликс. — Тут вообще какая-то темная история, понимаешь ли. Этот Кислевский не входил в число первостепенных фигур нашего списка, но неожиданно его передвинули. Мне очень хотелось бы знать, кому это понадобилось.

— Перестань, дед, — сказала Нина. — Это с самого начала было грязным делом, и ты сам мне неоднократно об этом говорил. Чего же теперь кривиться? Я пойду.

— Да, я тоже хотел бы, чтобы ты пошла, — кивнул Феликс. — Мне неприятна мысль, что операцию начинают использовать в личных целях, но суть дела такова, что даже это ее не испортит.

— У тебя все готово? — спросила Нина.

Он покосился на нее удивленно, после чего улыбнулся.

— У меня всегда все готово.

— Что там приготовлено?

— Твой любимый парабеллум, — сказал он. Нина усмехнулась:

— Знаешь, откуда это название?

— Нет. Откуда?

— Не помню точно, как это правильно по-латыни… Что-то вроде «Civis pacura, parabellum», что означает: «Хочешь мира, готовься к войне».

— Все-то ты знаешь, — усмехнулся Феликс, глядя на нее с любовью.

— Встречаемся как всегда?

— Если не случится ничего непредвиденного, — сказал Феликс. — Если случится, я тебя сам найду.

Она поднялась со скамейки и протянула ему руку.

— Пожелай мне удачи, дед.

— Удача — это прежде всего четкий расчет, — буркнул тот. — Ладно, удачи тебе.

Она махнула ему рукой, повернулась и пошла.

Он смотрел ей вслед, чувствуя и тревогу и гордость за нее. Никогда в жизни не имевший семьи, он только теперь, в старости, открыл для себя радость почти отеческую, и, хотя ясно понимал, что это может помешать развитию операции, радость эта была ему куда дороже даже самого светлого будущего для всего человечества.