Страх никогда не стареет - Геннадий Сорокин Страница 20

Второй телефон я поставил на беспрерывную аудиозапись, потом расстегнул куртку, проверил, легко ли вытаскивается пистолет из кобуры на пояснице, и позвонил в дверь.

Открывшая старшая дочь покойного сенатора наяву была гораздо привлекательней, чем на фотографии. У нее было несколько уставшее, но миловидное лицо. Косметикой она не злоупотребляла. Черные волосы до плеч над ушами были подняты узкими золотыми заколками. С мочек ушей свисали поигрывающие небольшими бриллиантами серьги.

Фигура ее представляла собой что-то умеренно среднее между суперсексапильной вдовой и худощавой младшей дочерью. Черты лица несли легкий налет Востока.

Одета Инна была в темно-коричневое платье с короткими рукавами. На ногах туфли-лодочки. Телесного цвета колготы дополняли этот явно не домашний и не будничный наряд. Как бы то ни было, чем бы это ни было вызвано, но и эта дочь магната решила оказать на меня впечатление.

Из просторной прихожей мы прошли в большую комнату, которых, как я помню, всего пять. Эта комната была центральной и служила для приема гостей. В углу находилась стойка бара, куда прошла хозяйка, пригласив меня присаживаться в кресло рядом со стеклянным столиком.

На столе стояла уже знакомая фотография покойного с орденом на груди и черной траурной лентой. Тут же, на столике, была хрустальная пепельница, начатая пачка ментоловых сигарет.

Задав мне несколько приличествующих случаю вопросов, хозяйка с двумя бокалами для коктейля присела напротив.

– Попробуйте, Александр Геннадьевич, мой фирменный коктейль. Я называю его «Вечерняя свежесть». Он немного алкогольный, но, я так думаю, у вас уже закончилось рабочее время. Попробуйте, не пожалеете.

В коктейле чувствовались алкоголь и ментол. Был он просто отличным, целый вечер бы такой пил. Хоть я не специалист по коктейлям, но этот мне очень понравился.

– Вы именно такой, каким вас мне описали. Я даже думала, что вы несколько покрупнее, но вы и так производите впечатление крепкого мужчины. Сколько вам лет?

Я улыбнулся, достал сигарету.

– Инна Ралифовна, вы просто обескураживаете меня. Вообще-то это я должен задавать вопросы. Но я с удовольствием отвечу вам: мне тридцать семь лет, рост сто семьдесят семь сантиметров, вес семьдесят килограммов. Во мне нет ни капли лишнего жира. Размер ноги сорок второй. Я работаю в главном департаменте уголовного розыска МВД России. Звание подполковник милиции. Женат. Воспитываю дочь девяти лет. Вроде бы все.

Она засмеялась.

– Я люблю людей со здоровым чувством юмора. Хотя, честно говоря, сама шутить не умею. Многим мои шутки кажутся обидными. Но это все от того, что я реалистично смотрю на жизнь и не пытаюсь следовать догмам приличия. Я, как нынче модно говорить, неполиткорректная. Я назову негра негром и дурака дураком, не выдумывая благозвучные синонимы. Я могу себе это позволить.

Отпив пару глоточков, Инна продолжила:

– Я второй член нашей семьи, с кем вы знакомитесь. Так вот, во многом я, как отец, сделала себя сама. Я понимаю, вы можете возразить, а как же папины денежки и его влияние в обществе? Неужели это мне не помогло подняться в жизни? Помогло. Глупо отрицать очевидное. Но только я и Наталья были в равных стартовых позициях. В итоге у Натальи собственных денег практически нет, а у меня процветающая сеть аптек оценочной стоимостью три миллиона долларов. Я сама по себе, без наследства, девушка очень обеспеченная. Вы знаете, как мы при живом отце получали дивиденды от фирмы? Никогда не догадаетесь. У меня и у Натальи, если вы не знаете, по десять процентов долей отцовской корпорации. Раз в году общее собрание собственников, а фактически это отец единолично, принимало решение о выплате дивидендов. В принципе, на одни эти деньги можно обеспеченно прожить весь следующий год. Так вот, отец от причитающейся нам доли забирал себе половину. Просто так забирал, чтобы знали, что к его фирме мы отношения не имеем. Оригинально, не правда ли? Наталья с него потом свои деньги, так или иначе, выколачивала, а я нет. Я сама могу кому угодно денег подкинуть. Хотя делать этого не стану. Мои деньги я, пафосно говоря, заработала своим умом и своей кровью. Кто тяжело, а главное, честно заработал деньги, тот на благотворительность их не пожертвует. Но это мое личное убеждение.

Я молчал. Я умею молчать. Здесь, в отличие от вдовы, было что послушать.

– Вы давно приехали?

– В воскресенье.

– Тогда, я полагаю, моя сестрица еще не успела затащить вас к себе в постель?

– А должна была? Честно говоря, пока даже не намекала. И зачем ей я, первый встречный? У нее временный недостаток мужчин? Или для экзотики?

– Наверное. Я тут после обеда пообщалась с ней и поняла, что вы ей понравились. А так как Наталья все любит попробовать на зубок, то…

– Инна Ралифовна, вы не второй член вашей семьи с кем я общаюсь, а третий.

Она звонко, от души засмеялась.

– Александр Геннадьевич! Неужели вы всерьез думаете, что кто-то воспринимал Милу как жену нашего отца? Это она-то мне мачеха? И годами, и умом не вышла. Да и отец в последнее время не знал, как от нее избавиться. Ну а мы… Как-то раз Наталья с ней повздорила на вечеринке. А Наташка, когда пьяная, тормозов не имеет. Ну, слово за слово, Наталья ей и надавала пощечин и за волосы прилюдно оттаскала. Гости были в шоке, а отец стоял и смеялся. Ему, наверное, было очень весело. Фаина говорила, что Милка пьет, с самых похорон не просыхая. Но, но допьется. Завтра ее Наташка выкинет вон, и вещички собрать не успеет.

– Раз уж о том зашел разговор, расскажите мне о…

– Еще коктейль? – Она старалась держать инициативу разговора в своих руках. – Я знала, что вам понравится. С кого начать?

– С отца, – сказал я и подумал, что остальные, по уму, к его убийству отношения иметь не должны. Но это если по уму.

Инна прошла к бару и оттуда продолжила:

– Мой отец всю жизнь был подонком и сволочью. Такие подлецы, как он, штучный товар. Это был человек, начисто лишенный каких бы то ни было моральных принципов.

Инна села напротив и протянула мне бокал.

– Вас не коробит такая характеристика покойного? Даю слово, кроме меня вам так о нем никто не скажет. Многие подумают, но промолчат. Лицемерие, если вы заметили, не черта моего характера.

– Вы правы. Пока я наслышан о вашем отце только хорошее.

– А кто о нем плохое скажет? Мать, которая раньше срока легла в могилу? С которой он обращался, как с вещью? Или его лучший друг Николай Павлов, которого отец довел до банкротства и самоубийства? Женщина, которую он пьяный насмерть сбил на машине? Отец, когда надо и когда не надо, шел по трупам в прямом и переносном смысле слова. Каждый доллар в его кармане – это чья-то разбитая судьба.

– Если начать глубоко копать, то многие наши олигархи не лучше, чем ваш отец. Может быть, еще и хуже. Но, насколько я знаю, отец ваш первоначальный капитал заработал не на рэкете или мошенничестве, а в нефтяной отрасли, на Севере.