Возвращение катаров - Хорхе Молист Страница 2

Бой был неравным не только из-за физического веса, но и разного положения соперников в корпорации. Уайт был шефом самого влиятельного аудиторского департамента, а Карен — просто молодым адвокатом, чей начальник подчинялся директору юридического департамента.

Карен посмотрела в глаза Уайту. Несколько лет назад она с трудом сдержала бы слезы обиды из-за наглого тона этого типа и намеренного оскорбления в свой адрес. Сейчас же она сделала то, на что немногие отваживались, — выдержала взгляд Уайта. Правда, от напряжения искусала себе губы. Не испачкались ли зубы в помаде?

Она собралась пойти в контратаку и уже открыла рот для ответа, но тут на помощь ей пришел начальник юридического департамента Эндрю Андерсен.

— Чарли, наши французские адвокаты полагают, что попытка…

— К черту твоих французских адвокатов. «Дэвис корпорэйшн» получит свои собственные телевизионные каналы в Европе, и мы начнем добиваться их сейчас же, — отрезал Уайт. — У нас есть деньги, и мы не собираемся ждать, пока изменится законодательство или политическая ситуация. — Уайт по-прежнему, не отрываясь, смотрел на Карен и даже не взглянул на Андерсена, пока тот говорил. — Не так ли, Боб? Объясни им это, наконец, черт возьми. У нас ведь есть деньги? — спросил Уайт, обращаясь к директору финансового департамента, на что тот ничего не ответил.

— Господин Уайт, — продолжила Карен твердым голосом, — не имеет значения наличие денег, если они не используются в соответствии с законами конкретной страны. Европа не Америка.

Уайт подошел к окну и остановился, сунув руки в карманы. Казалось, он был поглощен созерцанием пейзажа. Получалось, что Карен разговаривала с затылком этого наглеца.

— Более продуктивным, быстрым, законным и политически приемлемым было бы вводить наши программы через цифровое телевидение, которое консолидируется в Европе. Этот вариант выгоден тем, что позволяет сделать минимальные вложения и заключить долгосрочные союзы с крупными европейскими операторами.

— Не пойдет. Плохая мысль, — сказал Уайт, все еще стоя спиной к остальным, и замахал руками. — Мы стремимся к контролю над значительной частью сектора. Эта та цель, во имя которой должна работать вся команда. Контроль — вот наш лозунг. Контроль!

— Но для чего нам контроль? Зачем ввязываться в ненужные войны? — настаивала Карен. — В Европе отнесутся негативно к тому, что наша компания завладеет местными СМИ. Мы должны сконцентрироваться на продаже наших программ по лучшей цене, по возможности…

— Эндрю, — снова перебил ее Уайт, повернувшись к Андерсену. — Объясни этой барышне: ей платят за выполнение того, что велено. Ей платят именно за это, а не за ее идеи. Мы не нуждаемся в ее стратегическом мышлении.

— Чарли, — возразил Андерсен. — Я думаю, то, что говорит Карен, имеет смысл и…

Дверь резко распахнулась, впустив в конференц-зал облако пыли. Загрохотало так, что, казалось, здание уходит под землю. Стол подпрыгнул, опрокинув стаканы и чашки, папки разлетелись по всему помещению. Уайт ухватился за один из подоконников, чтобы не упасть, остальные тоже пытались найти опору и удержаться на ногах.

Пронзительный визг заглушил ругань. Карен так и не поняла, она ли это кричала или секретарша Андерсена, которая стенографировала ход совещания.

На ум тут же пришли зловещие предсказания о «Великане», гигантском землетрясении, которому было суждено стереть Калифорнию с лица земли. Страх сжал грудь.

Как только тряска прекратилась, в зале заседаний наступила тишина. Молчаливые и неподвижные, все, как загипнотизированные, смотрели на дверь, пока по прошествии нескольких секунд не услышали отдаленные крики.

Уайт, слегка пошатываясь, направился к выходу, выглянул наружу и, не сказав ни слова, покинул зал, исчезнув в облаке пыли.

Остальные переглянулись, убедились в том, что никто не ранен, и, перешептываясь, стали выходить из зала.

4

Гас Гутьеррес сразу понял, что это было покушение. Уже несколько недель его преследовало ощущение опасности, чего-то подобного он ожидал. Боль в спине, как при обострении ревматизма перед дождем, была предвестником того, что случилось сегодня.

В тот день утром он проснулся с чувством тревоги. Напряжение, сосредоточенное между поясницей и затылком, превратилось в боль. «Что-то не так», — говорило ему его тело, но не могло объяснить причину беспокойства. Было ли это ощущение следствием плохого сна или обычным приступом профессиональной подозрительности? Или предчувствием?

Какой бы ни была причина тревоги, он уже не смог заснуть и решил на самом деле убедиться, что все в порядке. Не мучаясь угрызениями совести, он разбудил Боба и приказал ему взять на себя контроль за системой безопасности ранчо, в котором жил Дэвид Дэвис, президент компании «Дэвис корпорэйшн».

Машин на улицах почти не было, и он быстро доехал до офиса. Там он сразу же проверил систему безопасности. Датчики работали исправно, все было в порядке. Но беспокойство не уходило.

— Ты же не веришь в предчувствия, ты — профессионал, — прошептал он себе под нос.

Тем не менее он понимал, что за этим предчувствием может стоять конкретная опасность. Он прошел специальную подготовку, и его приучили всегда и везде фиксировать в памяти расположение людей и предметов. Позже он мог восстановить в памяти любые перемещения, оценить все то, что казалось необычным. Любая странность, любое изменение в привычной обстановке могли таить опасность.

Но иногда подсознание отмечало такие мелкие детали, которые сознание не могло зафиксировать. Когда что-то не укладывалось в привычные схемы, это проявлялось в виде беспокойства, в виде чувства, что нечто находится вне его контроля. Гас доверял своей интуиции. Во всем, что касалось безопасности своего шефа, Гутьеррес не допускал ни малейшей несерьезности.

Бывший телохранитель президента Соединенных Штатов, сейчас он не был обычным специалистом по безопасности. Он являлся шефом охранников Дэвида Дэвиса, которых в корпорации называли преторианцами. А это звание предполагало выполнение очень широкого спектра обязанностей, зачастую конфиденциальных.

Когда прогремел взрыв, Гутьеррес среагировал за доли секунды. Он был уверен, что с Дэвисом все в порядке, однако быстро направился в кабинет президента, чтобы самому в этом убедиться. Старик спокойно сидел за своим столом, лицом к Тихому океану. Он взглянул на Гаса поверх очков, которые обычно использовал для работы на компьютере.

— Что происходит, Гас?

— Еще не знаю, сэр, — ответил тот. — Через несколько минут я сообщу вам обстановку.

Старик утвердительно кивнул и продолжил чтение, словно этот вопрос никак его не трогал.

Тревога, которую Гас испытывал за несколько секунд до взрыва, полностью улетучилась. Он был человеком действия, и его лучшие качества проявлялись именно в такие критические моменты. У Гутьерреса существовало два плана действия в подобных экстренных ситуациях: либо эвакуироваться, либо закрыться на этом этаже и сопротивляться. Нужно было выяснить лишь одну подробность, чтобы принять то или иное решение.