Клара и мистер Тиффани - Сьюзен Вриланд Страница 2

— Вам придется полюбить это до такой степени, чтобы отринуть и забыть всякую другую любовь, — заявила я. — Включая мужчин, Вильгельмина.

Сидящие вокруг женщины, которые резали стекло, чертили или рисовали в женской студии на шестом этаже, услышав это, оторвались от работы и окинули девушку оценивающим взглядом.

— Если вы не испытываете такого желания, то выходите через дверь, в которую вошли, и поищите другую работу.

— У меня есть такое желание. — Тон ее голоса был столь же исполнен нетерпения, как и мой — резкости.

— Тогда хорошо. — Я дала ей стальной диск-стеклорез, четырехдюймовый кусок стекла, показала, как разделывать его.

— Не бойся. Плотно нажимай, — поучала я. — Вы должны овладеть стеклом, указывая ему, где оно должно уступить вам и поддаться. Это как жизнь. В противном случае оно даст трещину.

— Это поначалу нелегко, миссис Дрисколл, — возразила Вильгельмина.

— Можешь называть меня Кларой.

Я нашла эту широкоплечую полногрудую шведку с льняными волосами в «Ассоциации молодых христианок», где она посещала бесплатные занятия по искусству. Несмотря на руки грузчика и внушительный шестифутовый рост, ей было всего семнадцать лет.

Вильгельмина выполнила надрез в стекле под прямым углом.

— Теперь легонько постучи по стеклу.

Девушка постучала стеклом по кромке стола, и отвалившийся кусок упал на пол и разбился.

— Вот те на!

— Всегда подставляй руку, чтобы подхватить его. Пока это только практика, но, как только начнешь работать, за разбитые куски будут вычитать из твоего жалованья.

— Но если будет разбиваться слишком много кусков, тогда я должна платить вам. Что это за работа такая?

Агнес Нортроп прочистила свое слабое горло и бросила осуждающий взгляд не на Вильгельмину, а на меня.

Две другие девушки, которых я наняла, появились в дверном проеме вместе — возможно, они больше понравятся ей — Мэри Маквикар, восемнадцати лет, рыжеволосая, вся в веснушках, исполненная радужных надежд, и Корнелия Арнот, несколькими годами старше, более спокойная, более серьезная, как будто отягощенная каким-то бременем. Корнелия осведомилась, будет ли место постоянным, и я подтвердила, хотя и не совсем была уверена в том, что произойдет после выставки. Обеих рекомендовал мой бывший преподаватель в школе при музее «Метрополитен».

Я уже подвергла их допросу точно таким же образом, как и Вильгельмину, предостерегая, что мистер Тиффани решительно настроен против работающих замужних женщин. Когда они поклялись, что всецело предпочитают работу любви, я провела их по помещению, заставленному столами-козлами, высокими табуретами, деревянными мольбертами для увеличенных рисунков и прозрачными стеклянными мольбертами для подбора стекла, по пути представила девушек шести опытным работницам отделения и тем трем, которых я наняла неделей раньше. Им было продемонстрировано, где хранятся инструменты — наборы акварельных красок, кисти, тушь, ручки, карандаши, маркеры, ножницы для медных трафаретов, ножницы для бумаги, ножницы о трех лезвиях, диски-стеклорезы, кусачки для стекла, напильники, щипчики с игольчатыми кончиками, небольшие молоточки и зубила.

Я представила Агнес как мисс Нортроп и объяснила, что она занята увеличением небольшого рисунка с птицами до полномасштабной акварели витража, именуемой картоном.

— Картон? Это как смешная картинка вашего Дядюшки Сэма в красных полосатых штанах и высоком цилиндре? — спросила Вильгельмина.

— Нет. Это слово намного более старого происхождения. Когда Микеланджело увеличивал рисунок для фрески до нужного размера, это называлось картоном.

Я разъяснила, что Агнес примет решение, где прочертить контурные линии, разграничивающие отдельные куски стекла, а личный подход мистера Тиффани заключался в том, чтобы линии эти по возможности соответствовали очертаниям форм рисунка.

— Хорошие птички, — похвалила Вильгельмина. — Это — длиннохвостые попугаи.

Меня позабавило, что девушка считала себя вправе высказывать критические замечания. Агнес метнула в меня еще один многозначительный взгляд, в котором без труда читалось: «А не много ли она себе позволяет?»

— Вон там Эдит Митчелл работает над готовым картоном, лежащим на двух листах, проложенных копировальной бумагой. Она прорисовывает все контурные линии заостренной гравировальной иглой для переноса рисунка на два листа под ним, чтобы получились очертания каждой отдельной формы, но без раскраски.

Я подняла уголок картона, дабы продемонстрировать скопированные линии.

— Да это настоящая головоломка, — покачала головой Мэри.

Я подвела их к другому картону на мольберте, предназначенному для их первого задания.

— Он называется «Кормление фламинго».