На Бейкер-стрит хорошая погода, или Приключения веселых мусоров - Андрей Воробьев Страница 2

— Задолбал стажер? — участливо поинтересовался Казанова, поймавший, наконец, суть разговора. — Продыху не дает?

— Не то слово, — майор вяло махнул испачканной сиреневыми чернилами рукой. — Хуже неопохмелившегося прокурора…

Капитан поправил являвшийся непременной деталью его туалета длинный красный шарф крупной вязки, который обвивал шею Казановы и зимой и летом, понимающе покивал и неэтично громко икнул.

Соловец интеллигентно сделал вид, что ничего не заметил.

Чрезмерно ретивый и сильно близорукий младший лейтенант Сысой Бедросович Мартышкин был направлен в районное управление на трехмесячную стажировку сразу после окончания ускоренных милицейских курсов, на которых он учился пользоваться свистком, отрабатывал чеканный строевой шаг, столь необходимый в деле борьбы с организованной, не очень организованной и совершенно дезорганизованной преступностью, писал конспекты лекций на тему «Зачатки неправильного правосознания у российских подростков в пубертатном периоде, и как с ними бороться в свете применения к малолетним нарушителям специальных средств в виде слезоточивых газов различной степени воздействия и резиновых дубинок разной длины и веса», участвовал в задержании лектора, оказавшегося знатным педофилом, невесть как проникшим в штат преподавателей школы милиции и охотившимся за привлекательными курсистками и курсистами, вникал в премудрости обращения с плексигласовым щитом и противогазом, изучал устройство пистолета Макарова по большому и красочному методическому пособию, где были допущены три грубейшие ошибки — на рисунке забыли изобразить флажковый предохранитель, двуперую боевую пружину и вместо плоского магазина на восемь патронов нарисовали двухрядный на четырнадцать, — чуть не попал под разнарядку в Чечню, в последний момент вычеркнутый спохватившимся окулистом из списков командированных, мечтал работать в уголовном розыске и на деле проявлять свои недюжинные дедуктивные таланты, коими с детства гордился…

В общем, сие чудо, которое мало чем отличалось от подавляющего большинства выпускников достославных милицейских учебных заведений, в один прекрасный погожий денек явилось к начальнику РУВД подполковнику Николаю Александровичу Петренко и положило перед ним грозное предписание из Главка, в котором русским по белому приказывалось немедленно обеспечить новоиспеченному младшему лейтенанту широкий фронт работ и прикрепить Мартышкина к какому-нибудь суперопытному сотруднику отдела уголовного розыска.

Незримо страдающий от острой нехватки личного состава Мухомор поначалу обрадовался пополнению, но через недельку стух и стал избегать стажера.

А всё потому, что Мартышкин оказался излишне резвым и, даже для сотрудника милиции, чересчур принципиальным.

На второй день пребывания в районном управлении глазастый Сысой обнаружил на подоконнике в туалете выброшенные за ненадобностью десяток заявлений о квартирных кражах и угонах автомобилей, самостоятельно обошел нудных и забытых всеми потерпевших и хлопнул об стол Петренко пачкой снятых им объяснений. Мухомора чуть инфаркт не хватил. Объективно вредная инициатива чрезмерно активного Мартышкина грозила обернуться для вверенного подполковнику РУВД последним местом в квартальном соревновании среди райуправлений за самый высокий показатель раскрываемости.

Петренко отобрал у Сысоя пачку объяснительных, в запале обозвал стажера «Переростовичем», чуть не подставившим дружный, спаянный многочисленными громкими раскрытиями и не менее известными в узких кругах возлияниями коллектив управления под проверку районной прокуратуры, на глазах у изумленного младшего лейтенанта поджег исписанные корявыми почерками листы и гордо швырнул их перед собой.

В результате сгорели не только бумаги, но и стол подполковника.

А грозивший перекинуться на все ветхое здание райуправления пожар потушили с помощью того самого огнетушителя, что несколько лет ждал своего часа над пепельницей-вазоном на лестничной площадке.

Петренко взял трехдневный бюллетень, дабы поправить расшатанные нервы и успокоить истерзанную душу, а после триумфального возвращения на работу, ознаменованного мощным банкетом в близлежащем кафе, в процессе которого был арестован бармен, пытавшийся напоить дознавателя Твердолобова некачественным розовым портвейном «Агдам», представлявшим собой подкрашенное лиловой тушью белое крепленое вино, прикрепил Мартышкина лично к майору Соловцу.

— Ларина не видел? — проникновенно спросил глава «убойщиков».

— Он с Роговым и Дукалисом вышел на полчасика, — Казанова зевнул, поправил шарф и предвкушающе сглотнул.

— Куда, если не секрет?

— Прогуляться, купить сигареток, гамбургер зажевать… — предположил капитан, не желавший расстраивать майора известием о том, что коллеги в третий раз с начала рабочего дня отправились пополнять истощившиеся запасы спиртного.

— А гамбургер, небось, такой прозрачный и вкусный, — съязвил многоопытный Соловец. — И булькает…

— Да брось ты, Георгич, — Казанова хлопнул майора по плечу и задышал начальнику в ухо. — Мужики, когда согреются, работают лучше.

— Только Мухомору пусть на глаза не попадаются, — озаботился Соловец, стараясь отстраниться от густого капитанско-чесночного духа. — Ему сверху бумага пришла о борьбе с пьянством на рабочих местах, так что сам понимаешь… И с завтрашнего дня чтоб в кабинетах — ни-ни! Только за пределами здания. А еще лучше — дома.

— Заметано, — капитан погрустнел и посерьезнел. — Предупрежу… Хотя лично я против таких бумаг. Они, понимаешь, конституционные принципы равноправия граждан нарушают. Вот, например, бандит может на рабочем месте выпить, а мы, получается, нет… Непорядок. В чистом виде дискриминация…

Соловец с уважением посмотрел на юридически подкованного коллегу, хотел было продолжить увлекательную беседу, но не успел.

На первом этаже захрипела рация, взвизгнули несмазанные петли двери на улицу и истошно заблажил запертый с утра в обезьяннике серийный гоп-стопник ^[1], случайно отловленный шедшим на работу бдительным Дукалисом. Пойман был грабитель в момент завершения нападения на не совсем адекватно воспринимавшего окружающую его действительность вершителя правосудия из Фонтанкинского района, судью с двойной аристократической фамилией Шаф-Ранцев, возвращавшегося под утро из привокзального салона эротического массажа и весело позвякивавшего запонками об асфальт.

Затем послышалась скороговорка Мартышкина, что-то невнятно втолковывающего начальнику дежурной части майору Чердынцеву.

— Всё, я пошел! Дела, сам понимаешь! — побледневший Соловец быстро пожал вялую длань Казановы и побежал вверх по лестнице на четвертый этаж РУВД, где располагались кабинеты дознавателей и куда сверхактивный стажер по неизвестной причине забредал крайне редко.

* * *

Под ногами оперативников, неспешно бредущих по набережной одного из многочисленных питерских каналов, тихо шуршали присыпанные снегом листья. Хмурый Дукалис двигался, засунув руки в карманы плаща, из которых виднелись горлышки бутылок «Синопской».