Мадам Осень - Инна Бачинская Страница 2

— Кого убил?

— Никого пока, в процессе. Сначала антураж, потом убийства. Нужно дать читателю все карты в руки, пусть попробует вычислить, кто есть кто. Ты сегодня с утра?

— С утра. Мама дома?

— Еще не вставала. Юрик в ванной. Что тебе? Мюсли или бутерброд?

— Только кофе! Утром не хочется.

— Хоть чуть-чуть, Ларочка! По-моему, ты похудела, совсем прозрачная стала. Может, влюбилась?

— Не влюбилась. Не в кого, папочка.

— Может, оладушек? С клубничным джемом?

Лара рассмеялась.

— Упаси бог! — Она налила себе кофе.

— Сахар? — Отец подтолкнул к ней сахарницу.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Спасибо, я без.

— Может, пообедаем сегодня?

— С удовольствием! Можно в «Детинце», в час.

— Подкинуть на булавки?

— Не надо, папочка. У меня есть. Спасибо.

— Всем привет! — Молодой человек с мокрыми волосами и румяным лицом появился на пороге. — А мне кофе? Ларка, ты чего смурная? Кошмары замучили?

— В нашей семье один кошмар на всех, — сказала Лара. — Не будем показывать пальцем.

— Я не кошмар, я тут единственный нормальный, — заявил молодой человек. — Маман вечно в командировках и публичная… э-э-э… особа, отец весь в своих убийствах, только и думает, как бы замочить побольше народу, ты, Ларка… ты бы хоть иногда смотрелась в зеркало! Выскочишь из-за угла — кондратий хватит.

— Садись, сынок, ешь, — сказал седоголовый мужчина. — И помни, жевать нужно молча, а то случится несварение желудка, а там и до язвы недалеко. Мюсли? Тост?

— И мюсли, и тост… а где варенье?

— Сытое брюхо к ученью глухо, — заметила Лара.

— Мое не глухо, будь спок. А вот ты, девушка, по виду так просто академик, одни кости, и не красишься. А тебе ведь замуж выходить. Кто тебя возьмет с такой постной физией?

— Юра, ешь! — прикрикнул отец.

— А чего, я за правду. Ты приводил издательского айтишника, знакомил, поил, кормил, а он, скотина, не польстился. А одноклассник Жора, придурок придурком, а ведь сбежал! Никто не повелся.

— Не надоело? — резко сказала Лара. — Сколько можно? Что ты вообще обо мне знаешь? Ты, неуч! Если бы не мама, ты бы вылетел из бурсы вперед ногами!

— Дети, перестаньте!

— Ой, что там о тебе знать? Тайна, блин! На тебя достаточно посмотреть и все про тебя ясно.

— Юра!

— Что — Юра! От нее же скулы сводит… серая мышь! Посмотри на нее! Она не живет, она существует. Ни шмоток приличных, ни друзей… зато красный диплом. На фиг кому твой красный диплом?! Сейчас в библиотеку с улицы берут, до смерти рады, потому что работать некому. Кто сейчас туда ходит… одни пенсы и бомжи, вчерашний день. Ты сама вчерашний день, целочка ты наша. Мать пыталась пристроить в редакцию…

— Не твое дело! — закричала Лара, бросая на стол салфетку. — Ты, ничтожество! Только и можешь деньги тянуть с родителей и шляться по кабакам! Ты когда домой явился? В три?

— Завидно? — фыркнул брат.

— Лара! — прикрикнул отец. — Перестань.

— Пусть говорит. Вообще, тебе хахаль нужен, Ларка, у тебя на роже написано, что тебя надо трахнуть!

— Скотина! — Лара вскочила и выбежала из кухни.

— Тебе обязательно портить нам настроение с утра?

— А я чего… я за правду. Ей мужик нужен, может, и характер получше станет. Ей же слова нельзя сказать… так и кидается. Чисто тигра. Ты же сам понимаешь… Хотя, — Юра отхлебнул из чашки, — это она после твоих книжек с принцессами. Их уже нет, повывелись как класс, остались одни стервы. Оглянись вокруг! Разве что в твоих книжках.

Сын жевал, увлеченно говорил, нес что-то совсем уж запредельное, и Сунгур уже в который раз подумал с сожалением, что сын с каждым днем становится хамовитее и наглее. Сунгур Кирилл Вениаминович — так его звали — был писателем. Сначала журналистом, много лет назад, а потом стал писателем. На волне перестройки написал книгу о мафии, за ней последовал ряд острых публикаций, он прославился, был любим народом и нарасхват. Народ, охая и ахая, жадно внимал чернухе, занимал очередь за свежим номером газеты, вопрос «а вы читали?», задаваемый шепотом, с горящими глазами, звучал чаще, чем приветствие. Публичные выступления, зарубежные поездки, семинары молодых журналистов… дни былой славы. Потом наступило время, когда разоблачениями и чернухой уже никого нельзя было удивить, все как-то сразу устали, хлеб насущный стал даваться с трудом — не до того стало, и звезда его постепенно закатилась… постепенно и сразу. Звездным мигом, апогеем, стала женитьба на ослепительной красавице, выпускнице журфака, которой он покровительствовал. Разница в возрасте почти не сказывалась… молоденькие женщины любят успешных, популярных, убеленных сединами — поначалу, пока не войдут в силу. А когда войдут, начинают понимать, что Акела — старый беззубый волк, который промахивается чаще, чем попадает в цель, а вокруг полно молодых и сильных волков. Наступило время хищников. Он был хорошим мужем… так ему казалось. Любил приемную дочку Ларочку… у молодой жены было приданое — двухлетняя малышка, брошенная на бабушку, к которой жена была вполне равнодушна. Потом родился долгожданный сын Юрий. Потом начались проблемы. Он стал пасовать перед ней, а она, сильная, жестокая, смелая, шла по головам… Автор хотел сказать «по трупам»: она шла по трупам, фигурально выражаясь, разумеется, но не посмел — уж очень образ идущего по трупам… не того-с. Не наш случай. Она была прекрасной журналисткой и бойцом, бесстрашно лезла в такие дыры, куда опытные «гиены пера» соваться не решались. Ее даже пытались взорвать, пару лет назад заложили какую-то дрянь в машину… к счастью, неудачно и никто не пострадал, а вокруг нее воссиял ореол мученицы, этакой Жанны д’Арк, воина света. Она перехватила мужнину эстафету, и чем меньше говорили о нем, тем больше знали ее — Алену Сунгур. А он стал писать детективы… мужские, где было много оружия, стрельбы, камуфляжа и трупов, настоящей мужской работы и мужского пота, а женщины были беспомощными и слабыми — такими он их видел или представлял себе, или по которым тосковал, как многие не особенно уверенные в себе мужчины. Свой взлет со временем он воспринимал скорее как случайность, так как не был человеком публичным, а падение — закономерным. Мои года — мое богатство… спорное утверждение. Самыми счастливыми часами его жизни были ночные часы у компьютера, когда он сочинял приключения частного детектива Александра Волкова, наделяя его своим характером, своими мыслями и воззрениями, а также добавляя то, чем никогда не обладал, но тайно восхищался: кулаки, дерзкую силу, готовность сцепиться в драке за правое дело против сильных мира; а еще у героя были высокие скулы, стальной взгляд серых глаз, желваки, упрямый подбородок и короткая военная стрижка; а еще был он небогат, часто дрался, как уже упоминалось, в результате чего был украшен боевыми шрамами; а женщины его были нежными и слабыми, как снова-таки упоминалось ранее, и с ними постоянно что-нибудь случалось, знаете, как это бывает — метили в героя, а пострадала невинная жертва. Подруги Александра Волкова… кстати, прозвище ему было, разумеется, Одинокий Волк, погибали с завидным постоянством, если позволительно так выразиться, ибо весь опыт литературы подобного жанра говорит о том, что частный детектив или агент под номером ноль-ноль с чем-то там должен быть одиноким… профессия предполагает одиночество, так как не должно быть у него слабых мест. А женщина, семья, дети — это страх и слабость. Имея на руках семью, дважды подумаешь, лезть в пекло или ну его, всех не спасешь, а жизнь одна. На то он и Одинокий Волк, что одинок, извините за тавтологию. Одинокий Одинокий Волк. И читательницам приятно. Подруги его были списаны с Лары, которой он пытался найти хорошего парня, но, увы. Они были добры, скромны, не бегали по танцулькам и ресторанам, одним словом, были из тех, кто утешит, погладит по голове, накормит, снимет сапоги, — женщинами воина. И вообще, сидит дома и ждет. Хранительницами очага. Но это понимаешь в «серебристом» возрасте, когда и зубов поменьше, и когти поистерлись, да и то лишь по одной-единственной причине — сил поймать молодую волчицу уже нет. А молодой волк хочет сильную подругу, и наплевать ему, что красотки-волчицы неверны, коварны и жестоки, и уж разумеется, не будут вытирать нос и кормить с ложечки… в случае чего. Любовь или сексуальное партнерство — часто драка за влияние, перетягивание каната, кто кого, гипертрофированное чувство собственности, равноправием тут и не пахнет, а если и существует, то скорее всего это равнодушие или расчет: хочешь в лидеры? Да ради бога! Флаг в руки. Ты лидер, ты кормилец, ты самый-рассамый! Правда, иногда склоняют голову с готовностью и радостью, принимая безоговорочно лидерство партнера… бывает и так.