29 отравленных принцев - Татьяна Степанова Страница 2

И так все потихоньку ползло и повторялось до бесконечности. Бывалые сотрудники вспоминали библейскую мудрость, вычитанную на досуге от скуки в популярной христианской брошюре, предназначенной для распространения среди задержанных ИВС, — то, что было, — это то, что будет. И нет ничего нового под солнцем.

Столбовой отдел милиции Проверяющий чиновник из министерства выбрал для инспекции сам. Проверяли, как всегда, в основном криминальные службы. За Столбы Колосову особенно краснеть не пришлось. В Столбах испокон века все было тип-топ. И неудивительно: Столбы были небольшим уютным поселком, городского типа — ужасно самостоятельным и независимым, потому что поселок прилегал непосредственно к Москве, гранича на севере и востоке с микрорайоном Южное Бутово.

Столбы были районом новостроек: куда ни кинь взгляд — везде многоэтажки из кирпича и бетона. Район считался неплохим, экологически сносным, и жилплощадь здесь была не дешевой.

Проверяющий из министерства был сух, дотошен и въедлив. Но и его профессионального энтузиазма хватило только до одиннадцати вечера. В половине двенадцатого он изъявил желание проверить изолятор временного содержания и долго и нудно выспрашивал у сонных задержанных, кто за что арестован и удовлетворяют ли их условия содержания. Колосов проверяющему не мешал. Пришел он ему на помощь лишь в тот момент, когда контингент начал глухо материться. Проверяющий еще обследовал гараж и вольеры для служебных собак и наконец, уразумев, что время позднее и он просто мешает четвероногим помощникам милиции спать, сдался и попросил машину до Москвы.

Когда дежурная «Волга» умчала его по направлению к МКАД, начальник Столбового отдела милиции Константин Лесоповалов, бывший для Колосова вот уже десять лет просто Костей, предложил расслабить —усталые нервы и махнуть к нему домой ужинать. Все домашние Лесоповалова — жена с пятилетней дочкой и теща — по причине задымленности атмосферы перекочевала на дачу, потому-то он и был так по-холостяцки гостеприимен.

Они с Никитой с аппетитом выпили, поели, обсудили проверяющего, построили несколько версий того, что тот в приступе профессиональной изжоги может написать про Столбы в своей инспекционной справке, затем махнули рукой на все неприятности — где наша не пропадала — и вышли на балкон перекурить это дело.

Лесоповалов жил в центре поселка в блочном доме на восьмом этаже. Напротив располагалась новенькая кирпичная девятиэтажка улучшенной планировки с широкими лоджиями. Часть их, как водится, была уже самостоятельно застеклена жильцами, но некоторые были незастеклены. Дома разделял узкий двор, засаженный молодыми деревцами И до отказа набитый машинами.

— Стоянку хотят делать охраняемую, — сказал Лесоповалов, кивая на кирпичную многоэтажку, — вон эти. Здесь. А наш ЖЭК упирается: наш, мол, двор — и баста. Вон пустырь, там и стройте себе на здоровье.

— Верно, пусть тут у вас хоть деревья малость подрастут, — согласился Колосов, чувствуя сентиментальный прилив нежности и к этому чужому двору, и к дому, и к тесной квартирке Кости Лесоповалова, и к их наспех, по-мужски неумело накрытому на кухне столу.

Ночь была просто блеск. Да к тому же еще и пятница, и в выходные не маячило никаких дежурств по Главку.

— Что тебе в Москву-то ехать, оставайтесь у меня, — предложил Лесоповалов, — завтра суббота, времени — вагон. Я тебя на диване устрою. Диван мягкий, на нем теща спит.

— Да тут на балконе хорошо, свежо. У тебя раскладушка есть? — Никита подумал — и верно. Чего в Москву ехать в половине третьего? — Скоро уж светать начнет. Ты прогноз на завтра слышал?

— Сказали: как сегодня. Но ветер вроде усилится. Может, дождь надует. Раскладушка у меня есть. Ну, давай на посошок — и на боковую?

Лесоповалов принес с кухни бутылку и стаканы. Уходить с балкона не хотелось — ветерок тянет прохладой. В кирпичном доме напротив все спят. Окна темные, только в двух-трех — свет.

— Вот люди, — Лесоповалов покачал головой. Волосы у него были светлые и подстриженные модным ежиком.

— Что? — спросил Никита.

— Да так. Тоже не спят. Дышат.

— Дышат?

— Ну да, кислородом запасаются. А может, влюбленные. — Лесоповалов мечтательно вздохнул. — Мы, помню, с Веркой моей, когда я только к ней ходить стал, тоже вот так до утра гуляли. До рассвета… А один раз у меня машина сломалась, оставили ее прямо на шоссе, пошли, а у Верки каблук у босоножки — крак — и сломался. Так она мне говорит: «Неси меня до дома на руках…» Ну, поднял и понес… Молодой был. Вспоминаю — вроде и не со мной все происходило. И жаль, Никита, так жаль чего-то… Верка хорошая, но… Характер у нее… И теща дражайшая тоже своего не упустит, в общем… Не так все стало, по-другому. И жаль. Ну а ты как?

— Что?

— Ну узами-то не надумал себя связать с кем-нибудь?

— Время терпит, Костя.

— И правильно. И не надо. — Лесоповалов сделал отчаянный жест, словно забивая кулаком гвоздь. — Поспешишь — людей насмешишь. Но с другой стороны… Красивые есть девочки, Никита. У нас тут одна, знаешь… Во-он ее окна.

— Где? — оживился Колосов.

— Вон, напротив в доме на седьмом этаже. — Лесоповалов ткнул в темноту, целясь в соседний дом. — Гимнастикой по утрам в лоджии занимается. Спортивная такая. И кажется, разведенная уже.

— Пошли за раскладушкой, — сказал Колосов.

И тут волшебную тишину ночи нарушил грохот — что-то где-то упало и разбилось.

— Чегой-то? — Лесоповалов остановился. — У кого это?

—Там, кажется, — Колосов указал на дом напротив; — Может, ящик с цветами сорвался? Или в квартире сервант грохнулся.

Напротив в одном из окон на восьмом этаже вспыхнул свет.

— Скандалят, что ли? — предположил Лесоповалов. — Нет, вроде тихо.

Они подождали секунд пять из чистого любопытства — нет, ничего. Дом спит. И пошли за раскладушкой. Пока вызволяли ее из чулана, пока Лесоповалов рыскал в поисках постельного белья, переложенного женой в другой ящик, Колосов взял выделенный другом матрас, и они вдвоем потащили раскладушку, белье, подушки на балкон. Никита уверял, что постелит себе сам. Но Лесоповалов твердил, что гостю — место и почет и что вообще не мужское это дело возиться с наволочками…

Шепотом споря, они выкатились на балкон, зацепились раскоряченной раскладушкой за косяк и…

Хриплый вопль потряс спящие дома. Вопль, а затем глухой удар чего-то тяжелого об асфальт.

От неожиданности они застыли на месте. Затем Никита перегнулся через перила. Внизу у рядом с припаркованной белой «Нивой», вроде бы что-то темнело. В кирпичном доме в нескольких окнах, вспыхнул свет.

— Мать моя командирша. — Лесоповалов тихонько присвистнул.

Никита посмотрел, куда он указывает: пятно света падало на асфальт из окон на втором этаже. И было отчетливо видно: рядом с белой «Нивой» лежит человек.