И будет вам счастье - Люся Лютикова Страница 2

А вот я бездействую. Утекают драгоценные минуты моей жизни,а я пока ничего не предприняла. Аведь можно хотя бы попытаться узнатьинформацию о Лисовике!

Осторожно поднявшись, я добрела до компьютера и подключиласьк Интернету.

Поисковая система сообщила, что Леониду Назарьевичу Лисовику51 год. Он родился в небольшом городке на Украине, отец был шахтером, мать –учительницей. Окончил московский Институт стали и сплавов, работал в НИИ,защитил кандидатскую диссертацию. В годы перестройки подался в кооператоры, нопрогорел и ушел в истопники. Параллельно с работой в котельной писал стихи идаже издал сборник «Нарыв на сердце». Во время приватизации Лисовик неожиданнооказался у раздаточной кормушки и получил контрольный пакет акцийсталелитейного завода. Потом завладел еще одним металлургическим гигантом вЧелябинской области. Этому событию сопутствовал скандал в прессе, журналистыразнюхали, что приватизация завода прошла с нарушениями закона. Дальше егопредприятия множились, как грибы после дождя. В настоящее время Лисовикзанимает 118-е место в списке российских богачей. Живет в элитном коттеджномпоселке «Высшая проба» на Рублевском шоссе. Женат третьим браком на бывшейманекенщице Изольде Тряпкиной, от которой имеет сыновей-погодков, трех ичетырех лет. Коллекционирует бабочек.

На фотографиях Лисовик выглядел моложе своих лет. У негобыло худое лицо треугольной формы, с высоким лбом и заостренным подбородком,который физиономисты сочли бы показателем хитрости и коварства. На одном изфото Леонид Назарьевич держал в руках бабочку в стеклянной коробке. Подписьгласила, что это парусник-алкиной (Atrophaneura alcinous Klug), исчезающий вид,некогда распространенный на Дальнем Востоке. Даже на этой фотографии, сделаннойкем-то из друзей или родственников, Лисовик не улыбался, а настороженно смотрелв объектив.

В Интернете также обнаружился поэтический сборник «Нарыв насердце». Я прочитала несколько стихотворений. Несмотря на пессимистическоеназвание, общий настрой поэзии был бодрый. Красной нитью проходила мысль: да,любовные волнения и прочие тревоги оставляют на сердце раны, но это намноголучше, нежели существование, лишенное всяких эмоций. Такая жизненная философияабсолютно не вязалась с угрюмой внешностью Лисовика. Вот еще одно подтверждениетому, что чужая душа – потемки.

У меня затеплилась надежда: а может, прямо обратиться кЛисовику? Сказать: «Так и так, выручайте, товарищ миллиардер, моя жизнь в вашихруках, назовите шифр от сейфа». Ведь он поэт, хоть и бывший, должно же в немостаться что-то человеческое! Но неожиданно до меня дошло: преступники несказали, как с ними связаться. Даже если я каким-то чудом и раздобуду шифр, товсе равно умру! Как ни крути, смерть неминуема!

Отчаяние охватило меня. Каждая клеточка моего телапротестовала против смерти. Глупость какая-то, я не могу умереть! Кто угодно,только не я! Нет, конечно, я знаю, что не вечна, что когда-нибудь покину этотмир… Вот именно – когда-нибудь, через много-много лет, будучи древней старушкойс седыми кудельками, окруженной толпой почтительных правнуков. Но не сейчас!Сейчас я не хочу. Я не готова. Мне еще так много надо сделать!

Я подошла к окну. Никогда еще вечерняя Москва не казаласьмне такой прекрасной. Фонари бросали таинственный отблеск на мостовую, одинокиемашины с легким шорохом проплывали по шоссе. В окнах напротив горел свет. Набалконе пятого этажа компания молодых людей курила и смеялась. На четвертомэтаже счастливая парочка отмечала при свечах какое-то событие, может быть,годовщину встречи. На третьем этаже девушка ходила по комнате с младенцем наруках. Она была похожа на Сикстинскую мадонну Рафаэля.

Слезы навернулись мне на глаза. Не может быть, чтобы всезакончилось! Это так несправедливо! Я ведь и пожить-то толком не успела! Какиеграндиозные планы у меня были: выйти замуж, родить троих детей, статьпопулярной писательницей… Неужели этому не суждено сбыться?!

Я сложила руки и стала молиться:

– Господи, я знаю, что грешна. Я люблю вкусно покушать,ленюсь и редко посещаю церковь. Но ведь я не самый плохой человек на земле,правда? Почему же я должна умереть во цвете лет? Господи, обещаю Тебе, я будухорошей! Каждый день буду ходить в церковь, выучу все молитвы и ни минуты непроведу в праздности. Только сделай так, чтобы никакого укола не было! Давай ясейчас закрою глаза, а когда отрою, то пусть время вернется на пять часовназад. Я выйду от подруги, пешком не пойду, возьму такси, и не будет никакойподворотни. Ну, пожалуйста! Ведь Ты можешь все!

Я зажмурилась и словно наяву представила, как выхожу изквартиры подруги. Я даже почувствовала запах в подъезде – смесь сигаретногодыма и кошачьей мочи. Вот я спускаюсь в полутемном дребезжащем лифте на первыйэтаж, оказываюсь на улице, где уже приветливо светит «шашечками» такси. Сажусьна переднее сиденье, называю адрес, и машина плавно трогается с места. В салонеиграет радио, хриплый мужской голос поет шансон. Водитель, усатый мужчина летпятидесяти, заводит разговор о дороговизне бензина, потом переключается наполитику. На его правой руке видна побледневшая наколка – «САША».

Картинка была такой яркой, что я не сомневалась в еереальности. Но, открыв глаза, обнаружила, что по-прежнему нахожусь в своейгостиной. Со стены злорадно ухмылялась африканская маска.