Зуб дареного коня - Татьяна Луганцева Страница 2

Послеродовой период у Яны протекал тоже не стандартно. Если другие женщины отдыхали после родов, спали, то Яна впала в какое-то истерическое бодрствование. Она не спала ни днем ни ночью несколько дней. Лежала она в отдельной палате и ревностно следила за ребенком, все время трогая его за нос, словно он был собакой. Так Яна проверяла его дыхание и температуру. Она смотрела телевизор, без особого аппетита поглощала принесенные ей гостинцы и чувствовала себя опустошенной кошелкой, выполнившей свою главную функцию. У Яны появилось чувство своей ненужности, так как больше от нее уже ничего и не требовалось. Ричард появлялся каждый день, осыпая ее подарками и фруктами и окружая заботой, но все его внимание привлекал крохотный кулек, лежащий в кроватке. Даже разговаривая с ней, он умудрялся с умилением смотреть на сына.

Забирал Ричард Яну из родильного дома с большим размахом. Он завалил медперсонал цветами, а шампанское просто лилось рекой. Правда, ребенка Ричард нести не смог, так как у него с руки еще не сняли гипс - оказывается, Яна все-таки сломала ему запястье. Так и шли: Ричард в гипсе, Яна, ее самая близкая подруга Ася и друг последней - Михаил, бережно несший младенца на руках. Замыкали процессию еще несколько хороших знакомых Яны с Ричардом, а также их сослуживцы.

Домоправительница Ричарда - Агриппина Павловна, женщина очень строгих моральных правил и непростого характера, относящаяся к Ричарду как к сыну, увидев кроху, тут же сдала все свои боевые позиции. Агриппина Павловна далеко не сразу приняла Яну, посчитав, что не с такой женщиной она видит своего «мальчика» у камина долгими зимними вечерами. Сын Ричарда и Яны стал для нее долгожданным и единственным внуком, она привязалась к нему всей душой.

Последующие дни складывались в долгие месяцы и показались Яне нескончаемым днем сурка. Кормление, пеленание, прогулка, мытье - и снова кормление, пеленание….. В этот хоровод изредка вклинивалось довольное лицо Ричарда. Это лицо чмокало Яну в щечку, сюсюкало над кроваткой ребенка и испарялось за дверью, уезжая на работу. Для Яны прерванная карусель возобновлялась с новой силой. Яна не смогла кормить ребенка своим молоком, потому что оно пропало через неделю после рождения сына. Яна смотрела на себя в зеркало и видела измученное лицо с темными кругами под тусклыми глазами. Яне совсем стало не по себе, когда, случайно увидев себя в зеркале, она испугалась, что у них в гостях какая-то женщина, а у нее не прибрано в доме. Яна ощущала себя мясом, прокрученным через мясорубку, или сильно отжатым и нерасправленным, застиранным бельем.

- Что со мной? - спрашивала она себя. - Ведь были времена, когда об меня можно было зажигать спички, столько во мне кипело энергии!

Яна выкинула грустные мысли из головы и принялась методично трясти бутылочку с молочной смесью для сына, которого назвала Вовой.

В комнату тихо вплыла Агриппина Павловна в ситцевой кофточке и в сарафане бордового цвета из добротной ткани.

- Вовочка заснул, - сообщила она Яне, присаживаясь в кресло.

Яна посмотрела на домоправительницу, на ее помолодевшее лицо, румянец на щеках и ощутила умиротворенность в ее облике. А еще совсем недавно Агриппина Павловна всерьез готовилась на тот свет, каждый вечер сообщая Ричарду с Яной, в чем ее положить в гроб. Возможно, так повлияло на нее решение Яны и Ричарда жить вместе. Теперь же она собиралась отводить в школу и встречать ребенка из школы, а то еще, если бог даст, увидеть и его детей.

«Вот кому моя беременность явно пошла на пользу», - подумала Яна.

Агриппина Павловна, Яна и Ричард были едины в одном: они не хотели видеть дома, рядом с ребенком, чужих людей, то есть няней, гувернанток. Яна не могла доверить своего сына никому, пусть даже у этого человека будет семь пядей во лбу и знание десяти иностранных языков. А вот Агриппине Павловне Яна доверяла полностью, как себе самой, вернее, даже больше, чем себе, так как пока еще ее познания в материнстве были весьма незначительны. Агриппина Павловна же с решительным видом часто говорила:

- Я вырастила Ричарда…

Можно было подумать, что она вырастила и воспитала тысячу детей, имеет орден «Мать-героиня» или как минимум является Заслуженным педагогом России. Все эти мысли были Яне ни к чему, она была искренне благодарна домоправительнице за огромную помощь. У Яны была своя мама, но она жила не в Москве и, хотя могла находиться на заслуженном отдыхе, продолжала работать в Театре юного зрителя актрисой. Про себя она говорила:

- Я покину сцену только вперед ногами!

Правда, когда у мамы Яны появлялись свободные дни, она с радостью приезжала в гости к дочери и внуку.

Агриппина Павловна задумчиво посмотрела на Яну.

- Прекрати трясти бутылку, ты собьешь масло! Смотрю я на тебя, Яна, и не знаю, с чего начать серьезный разговор…

У Яны неприятно защемило сердце: домоправительница Ричарда никогда в последнее время не говорила с ней таким деловым, официальным тоном.

- Что вы хотите сказать?

- Ты в последнее время очень изменилась… стала такая тихая, домашняя, спокойная… У Яны отлегло от сердца.

- Да, я изменилась, именно такой вы всегда и хотели меня видеть.

- В том-то и дело, что результат не оправдал ожиданий, - глубокомысленно произнесла Агриппина Павловна.

- Не поняла… - удивилась Яна.

- Мне кажется, что ты потеряла себя, стала, как бы это помягче выразиться, как тряпка…

«Ничего себе помягче…» - пронеслось в голове у Яны, а сердце ее снова сжалось, так как домоправительница озвучила то, в чем она сама себе признаться не могла… или не хотела.

- У вас изменились отношения с Ричардом, - продолжила безжалостно добивать Яну словами, как гвозди забивала в крышку гроба, Агриппина Павловна.

- Вы не правы, у нас все замечательно.

- Меня не обманешь, детка, я же все вижу. Вы что-то растеряли…

- Мы приобрели ребенка! - возмутилась Яна.

- Это - несомненно! Ричард стал счастливейшим из отцов - это истина! Но вы отдаляетесь друг от друга! Ты не следишь за собой, - выдала Агриппина Павловна, осматривая Яну, - похудела…

- А что я могу сделать?

- Ты мне напоминаешь людей после блокады Ленинграда, которых вывозили на лечение в санаторий, где работала моя мама, а я была еще ребенком. Сорок четвертый размер - это не размер для твоего роста, а твое тело - это не тело, а флагшток для флага!

Яна насупилась, а домоправительница продолжила:

- Да и Ричард не прав, полностью переключив свое внимание на ребенка. Никуда не ходите вместе… где он пропадает вечерами? - задумчиво произнесла Агриппина Павловна, глядя в потолок.

- Что значит - где? На работе! - заступилась за Дика Яна.

- Почему вы не распишетесь? - вдруг перевела разговор на другую тему домоправительница.

- Да как-то… ни к чему… было…