Генералы песчаных карьер - Гера Фотич Страница 2

Ох, и тяжёлый труд писателя, — снова подумал он и глубоко вздохнул.

В этот момент зазвонил городской телефон.

— Сергей Евгеньевич, — услышал он голос секретарши Ольги, Москва на проводе. Стариков!

Лёгок на помине, — подумал Ткач и взял трубку, вытянувшись по стойке смирно у стола, словно его мог кто-то видеть.

— Здравия желаю, товарищ генерал — лейтенант. Как здоровье?

— Не дождёшься…, — засмеялся голос в трубке, — До меня тебе ещё рановато!

Ткач сконфузился. Зная эту шутку Старикова, подумал, что начал разговор не с того вопроса. Решил дальше промолчать, подождать следующей фразы и догадаться, по какому поводу звонок.

— Слышал, ты книжку пишешь? — продолжал Стариков.

— Так точно, Андрей Петрович, — с облегчением вздохнул Ткач — значит, о долге не напомнит, это хорошо, и продолжил, — да что там книжка, так, дневничок на сто листиков!

— Ну, ничего, нормально! А экземпляров сколько?

— Сто.

— Чего всего сто? Друзьям на подарки? — искренне удивился Стариков.

— Сто тысяч! — обиженно уточнил Ткач.

— А! Ну, вот это уже разговор! — в голосе Старикова прозвучало удовлетворение, — Как думаешь распространять?

— Да я как-то ещё не думал, Андрей Петрович, — солгал Ткач.

— Ха — ха — ха, — это тебе не сто экземпляров. Где ты у себя в деревне столько милиционеров наберёшь? Могу тебе помочь за долю малую!

И не дождавшись согласия от Ткача, продолжил:

— Помнишь, как в прошлом году к юбилею МВД лотерею выпустили?

— Так это Ваша затея была? — в восторге не сдержался Ткач.

— А-то чья же? — самодовольно произнёс Стариков, — здесь в управлении татары узколобые оккупировали всё как при Чингисхане и думают, им на блюдечке принесут!

— А я-то гадал! — с откровенным подобострастием в голосе засмеялся Ткач. Всем сотрудникам вручили. Сначала отказывались. Да мы и не спрашивали. Начальникам подразделений раздали и сказали, чтоб деньги были через неделю. Сбоев не произошло! Ха-ха-ха! И кто-нибудь выиграл что солидное?

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Стариков, — Ты что заболел? Конечно, а как же!

— И кто же? — насторожился Ткач недоумевая.

— Да я же! Ха-ха-ха, — ещё громче рассмеялся Стариков, удивляясь несмышлености Ткача.

Теперь уже вместе они хохотали в свои трубки. Один самодовольно, а другой восторженно.

— Так я чего тебе звоню, — постепенно успокаивая смех, продолжил разговор Стариков, — книжку твою так же будем распространять. И никаких тебе чеков и деклараций. Будет всё как благотворительная акция! Так что, как выйдет, сразу мне позвони!

— Есть, товарищ генерал — лейтенант! — подобострастно с вдохновением отчеканил Ткач и ещё сильнее вытянулся у стола, словно приобщился к чему-то новому, неведомому раньше. Обретя ещё большую уверенность в правоте всеобщего дела. Положил трубку на рычаг.

Как же мы её будем продавать, — подумал Ткач, — если редакция уже за неё деньги выдала? По второму кругу что ли? Хотя, если на редактора нажать — можно оформить как благотворительность.

Перезванивать с этим вопросом не стал.

Пока книжку напишу, — подумал он, — всё утрясётся. Вон Чубайс двадцать листиков накропал, а несколько лимонов получил. Правда, скандальчик потом случился — это оказалось взяткой. Но ведь потом! Кстати всё благополучно заглохло. А я что?

Ткач встал из-за письменного стола и прошел к противоположной от окна боковой стене своего кабинета. Там висела большая картина, изображающая Петра Первого во весь рост. Её на днях принёс знакомый художник и подарил, поздравив с присвоением генеральского звания. Узнав, что Ткач зачитывается Алексеем Толстым, изобразил его под Петра. Благо рост и круглое лицо с растопыренными кошачьими усами совпадали. Срисовать одежду в музее не составило труда.

Правда, как потом выяснилось, художник не знал, что генералу нравились произведения Алексея Константиновича. Но это уже не имело значение. Дело было сделано. Не рисовать же Ткача ещё и в образе Князя Серебряного!

Сергей Евгеньевич смотрел на себя в одежде Петра и думал: всё бы хорошо, но вот если бы кто деньжат подбросил. В последнее время, что-то поиздержался, задолжал. Сначала собирал на должность. Затем на присвоение звания. Аванс за книгу на Аньку ушёл. Совсем там очумели в Москве! Ценник просто ракетой летит вверх. Где здесь успеть насобирать? Если бы Стариков не помог — хана. А говорили, как генералом станешь, сами понесут! Ну и где? Слава богу, с новой должностью проблем не будет. Обещали решить в административном порядке. Но всё равно, так или иначе, придётся расплачиваться!

В этот момент секретарша сообщила, что приехал начальник Заречного отдела внутренних дел с докладом.

Ткач чуть не подпрыгнул от неожиданности. И, лукаво подмигнув Петру на картине, направился к столу.

— С докладом, с докладом, с докладом, — радостно стал напевать он про себя, слегка пританцовывая, возвращаясь вдоль длинного приставного стола на своё рабочее место.

— Пусть зайдёт, — сказал Ткач, приняв серьёзный вид.

Ахмед Нарусович, слегка пригибаясь, словно боясь задеть головой люстру, зашёл в кабинет. Он был невысокого роста, худощавый, в салатном костюме с ярким зелёным галстуком. Чёрные умные глаза горящими угольками выглядывали из-под нависших кучерявых бровей. В левой руке у него был коричневый портфель из крокодиловой кожи.

Вечно эти южане выпендрятся так, чтобы аж светиться, — подумал Ткач, глядя на вошедшего.

Он вспомнил, что несколько лет назад, когда он ещё возглавлял отдел убийств, была директива не ставить на руководящие посты лиц кавказской национальности. А тех, кто случайно уже оказался на месте начальника, контролировать и по возможности, из оперативных аппаратов вывести. Сведения о выявленных сотрудниках ежедневно секретной почтой направляли в Москву. Стали активно приниматься меры по данному указанию.

Но вдруг всё резко переменилось, и сведения стали возвращать обратно. С чем это было связано, Ткач не догадывался. И только теперь, заняв высокий пост, он подумал, что кое-кто знал, что «чёрные» не подставляют. С ними можно иметь дела. Почему же их нельзя допускать к руководству?

Ткач, сделав недовольный вид, словно его оторвали от какого-то важного государственного дела, приподнялся из-за стола и протянул руку.

Ахмед мгновенно ускорил шаг и оказался рядом, пожимая расслабленную ленивую ладонь, тёплую и немного влажную точно долго пользованный в парилке берёзовый веник.

— Здравия желаю! — произнёс он с лёгким южным акцентом, заискивающе, глядя в круглое лицо генерала.

— Привет, привет, — спокойно ответил ему Ткач, — что скажешь?

— Пришёл доложить, товарищ генерал, — сладко улыбнувшись, Ахмед склонился и привычным жестом расстегнул на колене портфель.