Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева Страница 2

– Совершенно нет, – с максимальной убедительностью ответила Лидия.

– Ладно, – подавила тоскливый вздох, а может, столь же тоскливый зевок диспетчер. – Приедет бригада. Где этот люк находится?

Лидия рассказала. Потом диспетчер спросила ее имя, фамилию, адрес и телефон. Услышав фамилию, недоуменно фыркнула, как, впрочем, и все, кто впервые слышал фамилию Лидии, и строго предупредила:

– Вы должны оставаться на месте обнаружения запаха до прибытия наших работников и следить, чтобы никто не курил вблизи.

– Как это – оставаться? – удивилась Лидия. – Зачем? В такую позднотищу? А если газ взорвется?

– Там ничего не может взорваться, потому что из колодца ГТС газом вообще не может пахнуть, – успокоила диспетчер.

– Ладно, если вы так в этом уверены, зачем мне караулить? – ехидно спросила Лидия. – И зачем ждать аварийку?

– Затем, что вызов поступил, – ответила диспетчер угрюмо, и Лидия вспомнила, что в целях улучшения качества обслуживания… и все такое.

– Имейте в виду, – предупредила очень строго диспетчер, – если вы не дождетесь нашей машины, это повлечет для вас административную, а возможно, и уголовную ответственность.

– А если произойдет взрыв, пока я тут ждать буду? – снова затревожилась Лидия.

– Не произойдет, – вынесла приговор диспетчер и отключилась.

Лидия с тяжким вздохом поплелась обратно, на «место обнаружения запаха», отчаянно желая, с одной стороны, чтобы там больше ничем не пахло, потому что тогда можно будет идти спать, перезвонив аварийщикам и извинившись, а с другой – столь же отчаянно желая, чтобы запах имел место быть, чтобы ей ничего не показалось.

Она терпеть не могла, когда ей что-нибудь казалось. Как правило, казалась полная ерунда, а случаи не ерунды были столь редки, что относиться к ним всерьез совершенно не следовало.

Из колодца несло газом по-прежнему, но Лидия себе уже не верила. Очень захотелось, чтобы сейчас тут оказался какой-нибудь случайный прохожий, который мог бы стать, так сказать, независимым экспертом.

Она огляделась, но вокруг царило полное безлюдье.

Лидия зябко поежилась. На ней легкое платье, короткий плащик, ноги в этих тонких коготках практически голые. И она так устала от каблуков! Почему эта история не могла случиться в любой другой вечер, когда Лидия была бы одета в куртку, джинсы или нормальную длинную юбку?

Где бы встать, чтобы не так дуло, газом не несло – и чтобы аварийщики ее сразу заметили? А то приедут, никого не увидят – и уберутся восвояси, а Лидия так и будет тут торчать до морковкина заговенья.

Зазвонил телефон. Папа Саша спрашивал, как дела и дома ли она.

Лидия, понятное дело, уверила, что дома. Зачем его волновать? Лидия считала, что с отчимом ей (а маме с мужем) сказочно повезло, а потому берегла папу Сашу изо всех сил – особенно после инфаркта, который случился у него в прошлом году и после которого он наконец снизошел к мольбам жены и ушел с работы. Конечно, ужасно скучал и то писал мемуары, то ходил на рыбалку, то совершал неспешные пробежки по утрам, то делал ремонт в квартире, то перестраивал дачу, – но, во всяком случае, не надрывал так сердце и нервы, как бывало раньше.

Соврав во спасение, Лидия смирилась с судьбой, отошла от вонючего колодца на некоторое расстояние, повернулась спиной к ветру, закинула голову и от нечего делать уставилась в небеса.

Из писем В. Маршевой в редакцию журнала «Непознанное»

Волчья усадьба

Моя баба Катя, деревенская знахарка, иногда рассказывала случаи из старых времен: так она называла пору своего детства и молодости.

Вот одна история.

Жила в их деревне одна умная девушка – бухгалтершей в правлении работала и очень любила книжки читать. Все время в библиотеку ходила. Звали ее Тоня. Книжки книжками, а лес она плохо знала. Пошла однажды по грибы да заблудилась. Ходила-ходила по лесам, измучилась вся. У нее ни воды, ни спичек. Уже стала сырые грибы жевать да иногда чахлую ягоду находила. А пила из лужиц.

Обессилела. Прилегла разок да и не может встать. Заснула. И чудится ей какая-то песня. Привстала – в самом деле напев протяжный слышен! Поднялась Тоня да и пошла по лесу в кромешной тьме. Вдруг видит впереди – огонечек мерцает. Ближе, ближе… и вот набрела она на большую усадьбу. В окне слабый свет. И вроде бы песня оттуда и доносится.

Тут взошла луна, и разглядела Тоня, что это старинный барский дом. До революции в наших местах много таких усадеб было, а потом, когда всех бар побили, дома их стояли и догнивали. Которые к проезжей дороге поближе, те разграблены были: случалось, даже ставни и рамы резные из них вынимали, а потом и стены растащили по кусочкам. А которые в глубине леса, те так и гнили бесхозно. Вот на такую усадьбу Тоня и набрела.

Большой сад кругом. С яблонь падают яблоки переспелые. Тоня голодная – кинулась она яблочки подбирать. А они прямо в руках у нее распадаются, в прах-тлен обращаются… Страшно ей, а все же идет к единственному освещенному окошку. И чем ближе, тем громче песня слышна, да только слов не разобрать. Вроде как один мотив поют – без слов.

Добралась Тоня до окошка, глянула в него – и остолбенела. Видит большую столовую, всю по-старинному разубранную. Углы паутиной затянуты, грязь кругом, а все же видно, что под этими темными портретами, за этим дубовым столом богатые люди некогда сиживали. А теперь за ним волки сидят! На стульях, как люди! Фарфоровые тарелки перед ними стоят, серебряные вилки и ножи лежат. На тарелках кости обглоданные. А волки все грустно-грустно воют – тихонько, заунывно, – и глаза у всех закрыты.

Вот что за песня Тоне почудилась! Это она волчий вой за песню приняла!

Испугалась, хотела уйти потихоньку, а оторваться не может. Глядит да глядит, слушает да слушает…

Воют, воют волки с закрытыми глазами, только одна волчица сидит и глядит в какую-то тетрадку. Как будто читает! Читает, а по морде слезы текут…

Вдруг волчица повела глазами – и Тоню через окошко увидела. Да как зарычит! Тут все волки разом глаза открыли и на Тоню уставились.

Она бежать! Сначала во всю прыть кинулась, да какие у нее силы? Ноги подгибаются. Плетется уже. Оглянется – а неподалеку волчьи глаза сверкают. Волки за ней след в след идут, но не нападают, не набрасываются, а смотрят, смотрят…

Наконец упала Тоня и стала с жизнью прощаться. По всему, грядет смерть неминучая!

Волки совсем близко подошли. Глядят на Тоню, зубами за одежду трогают, в лицо дышат. Она со страху-то и обмерла. А потом очнулась… на своей койке, в своей избе. Как туда попала, не знает, не помнит ничего. Посмотрела, а под подушкой та самая тетрадка спрятана, которую волчица читала. Кто ее туда положил?!

Открыла она тетрадку – а там ни слова нет, одни чистые листочки.