Стрела, попавшая в тебя - Алена Белозерская Страница 2

Сидевший в стороне от нее мужчина громко рассмеялся, и Полина быстро пожалела о своей глупой выходке. Покраснев, она повернулась к человеку, который с нескрываемым интересом рассматривал ее фигуру. Молод, хорош собой, дорого одет. «Неплох, — подумала она, глядя в его смеющиеся глаза, — но не вовремя».

— Не скучай, Джимми, — Полина снова перешла на английский. — Скоро увидимся. — Она подхватила саквояж и направилась к выходу, все еще ощущая на себе взгляд незнакомца.

В главном холле Полина подошла к администратору, которому передала ключ от своей машины. Тот немедленно вызвал парковщика и в ожидании, когда «Мерседес» подадут к входу, рассказал последние новости, посетовал на холод, а после порадовался праздникам. Сначала Полина не поняла, о чем он говорит, потом вспомнила о Рождестве и удивилась, так как совершенно потерялась во времени. Она все еще продолжала жить в осени, точнее в месяце, когда убили Алекса, не обращая внимания на бегущие дни и приближающийся Новый год.

— Уже подготовили подарки детям?

— Давно, — кивнул администратор. — Жаль, не увижу их радости, потому что работаю в рождественскую ночь. Машину подали, — посмотрел он в сторону стеклянных дверей. — До свидания, мадам Матуа.

Дорога к дому Ребекки и Марка заняла мало времени, уже через полчаса Полина припарковалась на обочине и замерла на мгновение, с силой сжав пальцы на руле. Возбуждение и радость, оттого что уже завтра она увидит девочку, которую все считали погибшей, не покидали ее. Виски несколько успокоило бурю в душе и одновременно взбодрило, однако Полина чувствовала, что тот нервный подъем, в котором она находилась, слишком неестественный, чересчур принужденный, причем «разжигаемый» ею самой. «Успокойся, — глубоко дыша, проговорила она, посмотрела в зеркало заднего вида и, заметив, насколько лихорадочно блестят глаза, зажмурилась. — Успокойся, иначе Майкл начнет задавать лишние вопросы, я стану лгать, запутаюсь и все испорчу. Успокойся», — повторила она и вышла из машины. Воздух приятно холодил разгоряченную кожу, от этого неожиданного удовольствия Полина расслабилась, затем быстро побежала по дорожке к дому. На ступенях она снова замерла, досчитала до десяти и, нацепив на лицо ставшую привычной для всех кисло-равнодушную маску, позвонила. Дверь открыла Тоня.

— Я не опоздала? — Полина поцеловала подругу в щеку.

— Ужин подадут через полчаса. Все собрались в кабинете, пьют и изучают финансы. Так что ты вовремя. Ну, раздевайся, — пробурчала Тоня, принялась расстегивать пуговицы на пальто Полины и вдруг потянула ноздрями. — Пила?

— Я не маленькая, — недовольно ответила Полина. — Не нужно меня раздевать, и отчитываться не стану. Майклу не говори, — умоляюще протянула она.

— Он сам поймет.

— Ты сказала, что они пьют в кабинете. Значит, он не почувствует запаха.

— Дура, — злобно усмехнулась Тоня и, стянув с Полины пальто, бросила его на тумбу у стены.

— Я контролирую себя.

— Все-таки отчитываешься?

— Да, — Полина обняла подругу за плечи. — Не хочу, чтобы ты волновалась.

— Ладно. Как ты себя чувствуешь? Впрочем, не отвечай. Вижу, что хорошо. Глаза горят… что случилось? — настороженно отодвинулась Тоня, как всегда безошибочно прочитав настроение женщины, которую знала лучше, чем кто-либо другой.

— После объясню, — пообещала Полина, потянув девушку за собой по направлению к кабинету.

На пороге она остановилась и с едва заметной улыбкой оглядела свою семью. Брат и его отец Марк склонились над Ребеккой, которая что-то быстро говорила, при этом указывала карандашом на разложенные перед ней бумаги. На диванчике у камина Моника, сводная сестра братьев, обнимала своего жениха Микки. Они обручились на прошлой неделе и выглядели счастливыми, в особенности Мон, которая часто поглядывала на кольцо, блестевшее на безымянном пальце. Ее жених тем не менее казался каким-то расстроенным и недовольным. Каждый раз, глядя в точеное лицо Микки, Полина искренне удивлялась красоте, которой наградила его природа. Необычайно привлекательные черты лица, теплый голос и дружелюбное поведение заставляли нервничать, и причину этого она не могла понять. Микки вел себя учтиво, с ним легко было общаться, но иногда Полина цепенела, чувствуя его взгляд, а порой и дергалась, когда он дотрагивался до нее.

— Он странный, — прошептала Тоня, остановившись рядом и проследив, куда смотрит Полина. — Искусственный от макушки до пят, — добавила она, рассматривая безупречно гладкие щеки Микки.

— В психологию ударилась? — Полина почувствовала озноб на коже, так как Тоня точно выразила ее собственные ощущения, но постаралась улыбнуться.

— Волк в овечьей шкуре.

— Мы все здесь такие, поэтому не драматизируй. К тому же я не вижу предпосылок для подобных выводов.

— Но ты сама ему не доверяешь.

— Не спорю, есть в нем нечто, что отталкивает, однако… — Она замолчала, потому что именно в этот момент все повернулись в их с Тоней сторону. — Всем добрый вечер, — улыбнулась она, направляясь к Марку, который первый распахнул объятия.

Фрейман-старший радушно расцеловал Полину и долго не хотел отпускать от себя, пока жена не возмутилась.

— Отойди! — Ребекка ущипнула Марка за бок, отчего тот комично заохал, схватила Полину за плечи, повернула к себе и провела пальцами по румяным щекам. — Хорошо выглядишь.

Объятия, поцелуи, вопросы, в которых звучала забота, любовь в каждом слове и прикосновении, все это плюс внутренняя нервозность, от которой Полина так и не смогла избавиться, заставили ее расплакаться, что вызвало новый прилив вздохов и нежностей. Майкл притянул сестру к себе.

— Осталось на коленки усадить, — всхлипнула она.

— Говори по-английски, — потребовала Ребекка.

— Пора бы уже выучить, — ответила матери Моника, погладив Полину по волосам. — Триста лет замужем за Марком, но ни слова не понимаешь.

— А ты?

— А я ни на что не претендую. Меня устраивает иногда не понимать, о чем говорят другие.

Тоня со стороны наблюдала за этой милой сценой, незаметно поглядывая на Микки, который остановился у стола, где лежали финансовые отчеты, и с любопытством уставился на исписанные цифрами бумажки. Она стремительно подошла к нему и обняла за талию, приведя в замешательство, так как раньше не проявляла заинтересованности, более того, сторонилась.

— Теперь ты — часть этого цирка, — шепнула Тоня, пробежав пальцами по спине, и почувствовала, как он напрягся, но не оттого, что ему было неприятно прикосновение.

— Как и ты, — спокойно ответил он, вовремя перехватил руку, которая скользнула ниже ремня, и поцеловал теплую ладошку.

Пользуясь моментом, когда все были заняты ребячливыми слезами Полины и кроме нее ни на кого не обращали внимания, Тоня почти прикоснулась к губам Микки, с улыбкой отметив, что он едва сдержался, чтобы не поцеловать ее. Спустя секунду взгляд его стал холодным, и, усмехнувшись, он отодвинулся.