Убить футболиста - Федор Раззаков Страница 2

В тот момент, когда Громов с тоской озирал унылый интерьер своего рабочего места, на его столе зазвонил телефон. Подняв трубку, он услышал в ней голос своего приятеля — эксперта-баллиста Димы Вяземцева.

— Старик, могу тебя обрадовать: «тэтэшник», который проходит по твоему делу, кажется, имеет концы. — Голос эксперта звучал бесстрастно и буднично, но для Громова он был словно бальзам на душу. — Будет время — заходи.

— Димыч, уже бегу! — заорал в трубку Громов и, не теряя больше ни минуты, помчался на шестой этаж.

Громов пришел в МУР в начале девяностых. До этого он работал рядовым милиционером в 5-м отделении, учился в «вышке» — Высшей школе милиции. Учеба давалась ему легко, и вскоре в порядке исключения его направили стажером в уголовный розыск, да не куда-нибудь, а во 2-й, так называемый «убойный», отдел, специализирующийся на убийствах. Громов попал в группу, которая обслуживала два столичных района: Первомайский и Бауманский. Это распределение он воспринял как знак судьбы — ведь в Бауманском районе Громов родился, там же закончил одну из старейших столичных школ — 325-ю, оттуда ушел в армию.

Его приход в МУР совпал с тяжелым периодом в истории страны — она стремительно шла к своему распаду. Такие понятия, как «мафия», «организованная преступность», уверенно входили в повседневный лексикон советских граждан, и Громов, будучи сыщиком, прекрасно видел, в какого монстра разрастаются эти явления при явном попустительстве верхов. В те годы часть его коллег предпочла не замечать этого бардака и ушла в частный охранный бизнес. Звали они с собой и Громова, но тот предпочел остаться на своем месте. И не потому, что он был такой идейный, как говорят, продвинутый человек, — просто ему нравилась его работа, и он не хотел ее менять ни на какую другую.

Между тем начало девяностых оказалось одним из самых трудных времен для МУРа. Те годы Громов вспоминает как что-то ирреальное, когда чуть ли не ежедневно приходилось буквально разрываться на части: то поножовщина в коммуналке, то вооруженная разборка в центре города, то расчлененка на окраине, то убийство на сексуальной почве. Как говорили ветераны МУРа, такого количества трупов, какое свалилось на них в одном 92-м году, они не видели за все годы работы в угрозыске. Причем в большинстве своем в основе убийств лежали совершенно пустяковые причины и отличались они какой-то патологической жестокостью и садизмом.

Взять хотя бы убийство членов семьи высокопоставленного мидовского работника, произошедшее ранней осенью 1992 года. Душегубом, застрелившим женщину и двух ее детей — шестилетнюю дочь и шестнадцатилетнего сына, — оказался случайный знакомый погибшей, бывший офицер Советской Армии из Камышина. А поводом к жестокому убийству стали деньги — сто долларов, которые будущий убийца взял у женщины в долг. Когда пришло время их отдавать, бывший вояка не нашел ничего лучшего, как расправиться со своим кредитором, а заодно и с ее детьми — чтобы не было свидетелей. Причем сделал это как заправский палач. Сначала застрелил женщину, затем пошел в спальню, где мирно спала девочка — расправился с ней, а потом дождался прихода из школы старшего сына погибшей и застрелил его. И все из-за ста долларов!

Когда Громов воочию увидел хладнокровного убийцу целой семьи, он в очередной раз убедился, что теория Ломброзо, видимо, не что иное, как заблуждение. Убийцей оказался симпатичный мужчина средних лет, с приятными манерами и безупречной биографией. Глядя на него, было невозможно поверить в то, что каких-нибудь несколько месяцев назад он одним выстрелом размозжил голову шестилетней девчушке, мирно спавшей в своей кроватке.

Не менее симпатично выглядел и другой столичный душегуб — Алексей Чайка, которого Громов и его коллеги взяли стылым февральским днем 1994 года. В течение трех месяцев этот молодой приезжий с Украины наводил ужас на москвичек, нападая на них в лифтах с ножом. Он зарезал четверых женщин и готов был отправить на тот свет еще множество безвинных людей ради одной цели — накопить денег на собственную свадьбу. Как выяснилось, на родине его ждала молодая невеста, которая даже и не ведала о том, каким способом ее жених «зарабатывает» деньги на свадебные кольца и подвенечное платье.

Через несколько месяцев после поимки этого маньяка в структуре 2-го отдела МУРа было создано отделение по раскрытию преступлений на сексуальной почве. Громов имел все шансы стать его сотрудником, но судьба распорядилась иначе. Он тогда занимался раскрытием заказного убийства крупного столичного бизнесмена, имевшего широкие связи среди влиятельных членов московского правительства. За ходом следствия лично следил мэр Москвы. Громову и его коллегам понадобился всего лишь месяц, чтобы найти не только исполнителя этого убийства, но и заказчика.

Это заказное убийство стало первым в послужном списке Громова. Затем было еще несколько удачно раскрытых им «заказух», после которых его зачислили в штат нового отдела, созданного в ноябре 1995 года в структуре МУРа, — заказных убийств.

Отдел начинался с четырнадцати человек, руководил которыми один из асов сыскного дела Владимир Цхай. Он создавался под так называемые «резонансные» убийства и претендовал на звание «сливочного» — туда направляли работать «сливки» МУРа. Одним из первых удачно раскрытых дел нового подразделения была ликвидация банды преступного авторитета Максима Лазовского, за которой числились теракт на Московской железной дороге, несколько заказных убийств. В рамках этого же дела группа Цхая задержала банду киллеров, которые весьма умело прикрывались удостоверениями сотрудников ФАПСИ.

Чуть позже коллеги Громова участвовали в ликвидации щербинской преступной группировки (в этом подмосковном городишке был найден самый большой на то время преступный арсенал: 25 автоматов и пулеметов, 36 килограммов взрывчатки), задержали бандитов, совершивших в августе 1996 года поджог кафе-бильярдной в муниципальном округе «Ясенево», когда в огне и дыму погибли одиннадцать ни в чем не повинных людей.

Дело, ради которого теперь Громов мчался на шестой этаж в экспертно-криминалистическое управление, свалилось на него пять дней назад. Возле собственного подъезда был застрелен 30-летний коммерсант Игорь Раковский. Киллер подстерег коммерсанта после работы, и, когда тот парковал свой навороченный джип «Мицубиси-Паджеро» на стоянке возле дома, подошел к нему сзади, и выстрелил. Однако Раковский оказался мужик не промах, не даром служил офицером в «горячих точках», в частности — в Нагорном Карабахе. Получив пулю в спину, он сумел выбить у киллера пистолет и повалить его на землю. Однако на большее сил у него не хватило. Убийца вырубил его несколькими ударами в голову и скрылся.

Поскольку время было позднее — около одиннадцати часов вечера, — свидетелей преступления не оказалось. Лишь позднее один из соседей Раковского по подъезду — энергичный старик с седьмого этажа — вспомнил, что видел незадолго до происшествия в подъезде подозрительного молодого человека. Дед вышел из квартиры, чтобы вынести ведро с мусором, а парень торчал этажом ниже и что-то высматривал в окно. К сожалению, незнакомца старик видел только со спины, поэтому его описание было кратким: среднего роста, белобрысый, в кожаной куртке и джинсах.