Заказ на мужчину мечты: Повесть - Марина Ефремова Страница 2

— Что значит «на всю ночь», у твоей начальницы совсем совести нет? Ты же голодная, в конце концов, я запрещаю тебе работать ночью. Ты обязана к ужину вернуться домой.

Соня молча выслушала мать.

— Ты меня поняла, София?

— Есс, мэм, — ответила Соня, — я усе поняла, обязуюсь исполнить, и если не ужинать, то ночевать уж точно буду дома. Все, мамуль, я пошла работать, чтобы успеть побыстрее. Мне не звони, я буду в подвале, там телефона нет.

Соня торопилась положить трубку, она увидела, как из здания вышла Закройщикова с «отпрыском», они уже погрузились в машину и отъехали.

Соня снова схватила трубку, набрала номер телефона своей подруги. Маргариты дома не было, телефон безнадежно посылал сигналы в пустоту, где они и терялись, гася все надежды Сони на приятный вечер.

Она положила трубку, огорченно хмыкнула, вздохнула и решила, что, наверное, еще рано. Маргарита, должно быть, еще идет с Никитой из детского сада, надо подождать. Но и в этом тоже было нечто приятное. Если телефон не отвечает, значит, Сергея, мужа Маргариты, тоже нет дома. А значит, можно не болтаться по барам, а спокойно взять пивка, рыбку и посидеть у Ритки на кухне и, что называется, потрындеть о своем, о женском. И такая перспектива радовала Соню.

Она встала, сняла синий халат, в котором обычно работала, взяла свою сумку, достала кошелек, пересчитала деньги: на пиво с рыбкой хватит. Можно потихоньку двигаться в означенном направлении.

Соня направилась к вешалке. Расстояние между стеллажами было недостаточно широким, Соня проходила там только боком, стараясь не задеть, не дай бог, что-нибудь. Она уже привыкла за последние четырнадцать лет, которые отработала в этом отделе, передвигаться именно таким образом.

Соня пришла сюда восемнадцатилетним техником-строителем, сразу после окончания техникума. Здесь она готовилась к экзаменам в институт. Поступила в архитектурно-строительный и закончила его заочно.

Вся ее жизнь прошла здесь, между этими каталожными стеллажами. Соня и не заметила, как ее стали называть по имени-отчеству — Софья Борисовна, а на двери ее кабинета появилась табличка: «Васнецова СБ., зав. архивным отделом».

Нельзя сказать, что Соня не любила свою работу, она просто слишком привыкла к ней. Знала здесь все — каждую полку, каждый ящик. С закрытыми глазами могла отыскать любую бумажку.

Год назад ей поставили в кабинет компьютер, сказали, что он поможет ускорить и модернизировать ее работу, а как это сделать с помощью умной машины, никто не объяснил. Соня регулярно стирала с него пыль, иногда играла с ним в карты и изредка печатала некоторые документы. Она быстрее любого компьютера могла найти все, что нужно, причем, обладая феноменальной, почти фотографической памятью, зачастую и не искала тот или иной документ. Например, звонит ей техник и просит посмотреть, какие требования предъявлялись к перепланировке «сталинских» домов в середине семидесятых. Соня могла ответить на такие вопросы, не вставая с места. А работать хорошо, по глубокому убеждению Сони, означало не бежать со всех ног, выполняя просьбы и приказания, а уметь держать паузу. Иначе уважать не будут. Даже те вопросы, которые она могла разрешить, не вставая с места, она решала не сразу, просила перезвонить минут через десять, а когда звонили, отвечала: «Работаю, я не метеор». И только когда клиент начинал терять терпение, она четко и вразумительно давала ответ.

Соня считала себя патологически ленивой, устраивала ее работа, устраивала такая жизнь, ей ровным счетом ничего не хотелось в ней менять. Устраивало даже постоянное мамино брюзжание, лишь бы самой не ходить в магазин и не чистить картошку. Это она не любила больше всего.

Даже внешне Соня была похожа на лемура, которых называют ленивцами. Такая же пухленькая и медлительная. Она спокойно могла целый день провести в кресле перед телевизором или на диване с книжкой, забывая обо всем житейском, если это касалось только ее. Но с удовольствием хлопотала на кухне, когда у нее были гости. Любила блеснуть кулинарными изысками, но не для себя. Ей одной хватало чая и булки с вареньем, лучше смородиновым.

Соня была уверена, что и на работе она достигла потолка карьеры. Выше были только главный инженер и начальник. Но обе эти должности, во-первых, были прочно заняты, а во-вторых, требовали определенных энергетических затрат, на что Соня, опять же, как она считала, была не способна. Ни к чему, и так хорошо.

Поэтому и сейчас Соня не собиралась, забыв о личном, тратить время на общественное. Конечно, она могла бы найти этот документ прямо сейчас, но зачем? Перетопчется этот Эдуард Семенович, получит свои бумажки завтра к обеду. Не помрет. К тому же для зарплаты полезней поставить себе лишних часов двадцать переработки. А завтра, в законный выходной, это уже двойной тариф. Хоть какое-то утешение.

Соня и предположить не могла, насколько непредсказуемыми окажутся последствия ее прохладного отношения к своим должностным обязанностям. Добравшись до вешалки в углу своего кабинета, она повесила сумку на крючок, достала туфли. Протерла их тряпочкой, наклонилась, чтобы переодеть тапочки, и уперлась глазами в один из каталожных ящиков.

Ящики подписаны были по алфавиту, на ящике указывались три первые буквы названий или фамилий. Сейчас Соня, к удивлению своему, обнаружила, что смотрит на ящик с буквами «МОР». Это судьба.

Она оставила туфли и открыла ящик. Быстренько, перебрала все карточки с фамилией «Морозов». Нашла карточку, на которой значилось: «Морозов Порфирий Корнилович, усадьба в селе Словинском Антиповской волости, Костровского уезда. Построена в 1847 году, снесена в 1917-м. Место пустует, сохранились фундаменты». В графе «Наличие документации» стояло: «План усадьбы, 1905 г.», «План-проект дома (оригинал не сохранился, восстановлен по остаткам фундамента)». Далее приводились различные данные, указывающие на то, где можно без особых усилий отыскать требуемые документы: стеллаж номер такой-то, полка номер такой-то, папка под номером таким-то.

По номерам Соня определила, что все равно придется идти в подвал, вздохнула, пожалев себя, горемычную, и пошла. Туфли так и остались стоять под открытым каталожным ящиком с тремя буквами «МОР».

Вернулась она ровно через пять минут. Раскрыла папку, рассмотрела содержимое, кстати, весьма небогатое — всего-то два чертежа на кальке и несколько листов с описанием местности и рассказами старожилов о внешнем виде усадьбы.

Такие данные собирали изыскательские партии областного БТИ, когда несколько лет назад было решено на верхнем уровне создать кадастр земель области. Изыскатели ходили по деревням и весям, снимали местность, картографировали и фотографировали ее. В такие бригады входило несколько специалистов, топографы, геофизики, геологи, а также этнографы и краеведы. Дело они делали, конечно, нужное. Данные от них стекались в областной земельный комитет, а там обрабатывались и распределялись по ведомствам. Часть из них поступала и к Соне. Она их обрабатывала, описывала, дополняла сведениями из своего архива, складывала в папочку, заносила в каталог и отправляла на вечное хранение в подвал.