Чудо перевоплощения - Марина Серова Страница 2

– Ладно, – я поднялась с земли и протянула ей руку, – пошли ко мне, там разберемся.

Зинка поднялась, потерла свои позеленевшие от сочной травы коленки и стащила чемодан с качелей.

– Мамочки мои! – вскрикнула она, разглядывая три черные дырки в чемодане. – Они же мне все вещи продырявили!

– Действительно, – усмехнулась я, – безобразие какое, совсем совесть потеряли.

– И кофточку мою розовую, самую любимую, – закапризничала Зинка.

Я схватила ее за руку и поволокла к дому. Второй рукой я тащила по ухабистой дороге раненый чемодан подруги.

Тетя Мила онемела сразу и от счастья, и от ужаса. Она сначала развела руками, завидев Зинку, а потом схватилась за голову, любуясь ее дырявым чемоданом.

– Кошмар, – все, что смогла вымолвить моя любимая тетушка, и она плюхнулась на кресло.

– Не волнуйся, тетушка, ничего страшного. Зина оставила свой чемодан на улице, пока бегала в магазин, а тут стрельба началась, и чемодан немного пострадал.

– Так стреляли не в тебя, деточка? – Мила жалобно посмотрела на Колыванову.

– Нет. – Она замотала головой и вопросительно посмотрела на меня.

Я подмигнула, чтобы она не трепала лишнего, и потянула ее за руку в направлении своей комнаты. Чемодан я оставила у порога, но Зинка не собиралась оставаться долгое время в неведении по поводу своих продырявленных вещей и успела ухватиться за небрежно брошенную поклажу. По длинному коридору я потащила за собой двоих: Колыванову и ее багаж.

– Иди в ванну, освежись, приди в себя, а потом поговорим за чашечкой кофе, – скомандовала я, но Зинка уже сидела на полу, склонившись над испорченными вещами, и горько рыдала над каждой блузочкой или юбочкой.

– В душ иди сама, я потом, – отмахнулась она, вытирая навернувшуюся слезу.

– Тогда жди меня здесь. – Я стянула майку и поспешила в ванну.

– Ага. – И Зинка продолжила страдать в одиночестве.

Я едва успела налить шампунь на волосы, как услышала истошный крик подруги.

– Она жива, она жива! – орала Зинка во все горло.

Я наскоро смыла шампунь, отодвинула непромокаемую шторку в сторону и уставилась на запертую дверь ванной. Два мощных рывка – и дверь, потрескивая и разбрасывая во все стороны древесные опилки, которые некогда скрывали в себе дверной замок, резко открылась. Я едва успела прикрыть обнаженное тело банным полотенцем, как на пороге ванной появилась сияющая Колыванова.

– Вот она, – Зинка продемонстрировала мне какой-то розовый комок. – Жива!

– Что это? – прорычала я.

– Моя любимая кофточка, – удивленно ответила Зина.

– А дверь зачем ломать было?

– Ой, а она сломалась? – Колыванова рассеянно посмотрела на результат своей бурной деятельности. – Надо же.

– Что случилось? – К нам влетела перепуганная тетушка.

– Все нормально, – ответила я, кутаясь в полотенце.

– Я вам новую дверь куплю, – как ни в чем не бывало ответила Зинка.

– Идем со мной, моя девочка, – вмешалась тетя Мила, видя мое раздражение. Она обняла непутевую Колыванову за плечи. – Не слушай ты эту Женьку, она на тебя не обиделась.

Вслед за уходящей парочкой хлопнула сломанная дверь ванной. Я услышала часть тетиного монолога.

– Сейчас мы ее накормим до отвала, и она быстро подобреет.

За завтраком я действительно немного оттаяла, картофельная запеканка со сметаной и крепкий ароматный кофе сделали свое дело. Зинка весь завтрак боялась на меня смотреть, мило беседовала с тетушкой о недостатках московского климата и сложной экологической обстановке в столице.

– Так ты к нам просто отдохнуть приехала? – интересовалась тетушка.

– Да, – быстро отвечала Колыванова. – Хочу отдохнуть от московской суеты.

– Правильно. – Мила решительно поддерживала такую идею. – Надо вам с Женечкой в санаторий съездить, на свежий воздух. Правда, Женя? – Она сверлила меня вопросительным взглядом, не терпящим отрицательного ответа.

– Хорошая мысль, – закивала я в ответ, – надо подумать.

– А тут и думать нечего, надо ехать.

– Тетя Мила, ты не принесешь нам квасу? – Я попыталась избавиться от тетушки хоть на пару минут и отправила ее на балкон за квасом.

– Конечно. – Она поспешила из кухни.

Едва тетушка скрылась за дверью, я облокотилась на стол и наградила Колыванову пронзительным сверлящим взглядом.

– Что происходит, Зина? – я говорила тихо, но резко, чтобы не дать подруге опомниться.

– Снежана, – виновато настаивала она на своем новом имени.

– Не важно, – отмахнулась я. – Что происходит, почему ты здесь? Думаешь, я поверю, что ты просто решила молодость вспомнить, отдохнуть на природе?

– А что в этом такого? – искренне удивилась она. Ее взгляд бегло скользнул по мне, но задерживать его Зинка не стала и быстро отвела глаза в сторону. – Что подозрительного в том, что я решила отдохнуть на природе в любимом городе?

– А то, что в безобидных курортников, мечтающих насладиться отдыхом в любимом городе, не стреляют из проезжающей машины в семь часов утра.

– Да почему ты решила, что это в меня стреляли? – Она начала сердиться и нашла в себе силы выдержать мой тяжелый взгляд, посмотрев мне прямо в глаза.

Я немного расслабилась, откинулась на спинку стула и задумалась. Может, Зинка права, эти выстрелы предназначались не ей, а мне? В принципе, предположение это вполне логичное: работа у меня опасная, и врагов я успела нажить немало, многие из них в свое время мечтали вывести меня из игры. Но вся проблема в том, что в настоящий момент ни в какой игре я не участвую. Все прошлые дела закончились. Убив меня, никто ничего этим не добьется, разве что удовлетворит свои гнусные амбиции и вот так примитивно, можно сказать, ударом в спину, накажет меня за прошлые обиды.

– Это твой город, ты тут живешь, ты тут работаешь, – продолжала Колыванова, – тебя наверняка многие ненавидят и хотят убить…

– Девочки, а вот и я, – тетя Мила прервала занимательный монолог Зинки Колывановой. Она вошла в кухню, держа в руках трехлитровую банку, доверху заполненную пенящимся квасом.

– Ой, да что вы, вам же тяжело. – Зинка после своей речи немного испугалась и понадеялась уйти от прямого разговора, переключив все внимание на Милу. Она бросилась на помощь моей тетушке и попыталась взять из ее рук банку.

Но ладонь ее предательски соскользнула с влажной поверхности стекла. Несколько секунд женщины пытались удержать банку, которая начала балансировать у них в руках, но исход был ясен с самого начала. Звон разбитого стекла и позвякивания маленьких осколков, прыгающих по керамической плитке, быстро сменились шипением вырвавшегося на свободу кваса. Темно-коричневая пенящаяся жидкость быстро разливалась по полу, затекая в самые труднодоступные места: под плиту, под холодильник, под шкаф.