Одна ночь в Венеции - Валерия Вербинина Страница 2

На пороге стояла мадемуазель Вионне, новая служащая Дусе. Простая прическа, простая одежда, никаких украшений. Взгляд умный, пытливый, лицо приветливое, но в то же время какое-то замкнутое.

Занятно, но факт: что Поль Пуаре, что Мадлен Вионне, будущие знаменитые модельеры, оба начинали у Дусе. И обоих старые служащие встретили в штыки. От Пуаре они в конце концов сумели избавиться, но на смену ему явилась эта молодая женщина, которая начала работать в четырнадцать лет и с тех пор успела постичь все тонкости своего ремесла. Хотя она всегда была любезна и в отличие от ершистого Пуаре ни с кем не ссорилась, продавщицы инстинктивно чуяли в ней нечто враждебное, инородное, чуждое модному дому Дусе с его устойчивыми традициями – струящиеся шелковые платья и пастельные полутона. Смелые эскизы Марлен повергали их в трепет, и сейчас Беттина не без злорадства предвкушала, как мадемуазель Лантельм – а продавщица уже успела заметить, что характер у актрисы тот еще! – устроит во второй примерочной маленькую бурю, после которой месье Дусе, пожалуй, будет вынужден дать «этой нахалке Вионне» расчет. Поэтому улыбка мадемуазель Беттины, когда она представляла друг другу новую служащую и актрису, была особенно сладкой.

– Вам угодно туалет для представления, мадемуазель? – спросила Мадлен.

– Нет, я… – Лантельм запнулась. По правде говоря, идея заехать к Дусе принадлежала Рейнольдсу, но ей не хотелось говорить об этом. – А что у вас есть интересного?

– Я могу показать вам эскизы, – оживилась Вионне.

Если бы это зависело только от мадемуазель Беттины, она бы осталась и с удовольствием послушала, как Лантельм поставит на место новую служащую с ее несуразными моделями. Но тут в дверь негромко постучали, и вслед за тем в примерочную просунулась набриолиненная голова месье Поля, одного из служащих. На физиономии его было написано живейшее недовольство.

– Мадемуазель Беттина, там баронесса Корф…

– Ах, боже мой! – тихо вскрикнула Беттина и бросилась к выходу. – Скорее предупредите патрона!

Позже месье Поль уверял, что пятидесятилетняя дама промчалась на каблуках по лестнице, ведущей на первый этаж, так быстро, словно за ней гнались черти, собирающиеся силой надеть на нее одно из платьев мадемуазель Вионне. Впрочем, сбежав с лестницы, мадемуазель Беттина на мгновение остановилась, прижав ладонь к груди, и двинулась дальше уже обычным шагом. Одновременно она поторопилась изобразить на лице самую приветливую из своих улыбок, ибо эта дама в совершенстве владела трудным искусством придавать ему по желанию любое выражение, как бы надевать маску, точно так же, как другая, к примеру, надевает перчатки.

– Госпожа баронесса! Как мы рады вас видеть! И мадемуазель тоже с вами? Надо же, как она повзрослела! Луиза! Луиза!

Госпожа баронесса – красивая блондинка средних лет – только улыбнулась, а девочка семи лет, которую она держала за руку, порозовела и опустила глаза.

На зов Беттины тотчас же явилась Луиза, служащая модного дома, которой вменялось в обязанности заниматься детьми клиентов, коих те приводили с собой. Обычно Луиза мастерила для них из обрезков ткани чудесных тряпичных кукол, но маленькая Ксения была ее любимицей, и специально к сегодняшнему визиту Луиза сшила для нее из разноцветных кусочков бархата ящерицу с глазами-бусинками и хвостом, свернутым спиралью. Ксения приняла подношение с видом благонравной принцессы, у которой и так хватает подарков от признательных подданных, но из учтивости она никогда этого не покажет.

Тем временем из своего кабинета спустился месье Дусе, предупрежденный Полем. Хозяин приветствовал баронессу и, отослав Беттину, лично проводил гостью в первую примерочную. Та, как и все другие примерочные, представляла собой небольшие апартаменты, где имелись собственно кабина для примерки, салон для просмотра моделей и уголок, в котором могли скоротать время спутники клиентки – так как ждать им порой приходилось очень долго.

По размерам каждой из клиенток в модном доме делался специальный манекен, на котором подгоняли платье. Но когда наступало время примерки, вдруг выяснялось, что дама прибавила несколько сантиметров тут или там, либо, наоборот, похудела, либо деталь, которая выглядела красиво на эскизе и манекене, ей самой совершенно не идет. Нередки были и случаи, когда клиентка требовала переделок в последнюю минуту – добавить или убрать шлейф, изменить вышивку, удлинить или укоротить рукава, а уж о бессмысленных женских капризах любой модельер мог бы написать тома воспоминаний. Поэтому, когда Амалия в сопровождении Ксении, хозяина дома и Луизы вошла в первую примерочную, ее там уже ждали младшая продавщица мадемуазель Гренье с платьем и мадемуазель Оберон, в чьи обязанности входили как раз такие переделки.

Ксения уселась в уголке со своей ящерицей, возле нее устроилась мадемуазель Луиза, а Амалия удалилась в примерочную кабину в сопровождении мадемуазель Гренье, которая должна была помочь ей облачиться в новое платье. Месье Дусе и мадемуазель Оберон остались в салоне.

– Думаю, все будет хорошо, – сказала мадемуазель Оберон вполголоса. – Со своего прошлого визита к нам она ни капли не изменилась.

Месье Дусе ничего не ответил и приготовился ждать, когда баронесса выйдет.

Жак Дусе родился в 1853 году, и сейчас, в 1907-м, ему было уже пятьдесят четыре года. Седоволосый, с белоснежной бородой и усами, он выглядел как патриарх, держался с невероятным достоинством и при этом одевался с безупречной элегантностью, оставлявшей далеко позади молодых денди. Еще при Наполеоне, в 1811 году, его предки основали дело, которое Жак с успехом продолжил, но если прежние хозяева занимались в основном кружевами и мужскими сорочками, он куда больше внимания уделял женской одежде и вскоре, благодаря своему вкусу и коммерческому чутью, сумел выдвинуться в первые ряды модельеров прекрасной эпохи. Месье Дусе одевал аристократок и актрис, куртизанок и жен богатых буржуа, и к каждой из дам этих категорий сумел найти свой подход. Созданные им наряды были женственны, восхитительны и элегантны, а его дом стал настолько знаменит, что нынешний его патрон мог себе даже позволить пренебрегать рекламой. Но, потратив массу времени и усилий на то, чтобы занять свое место под солнцем, добившись богатства, процветания, славы и сделав себе имя, он вдруг почувствовал, что ему все опостылело. Проще говоря, месье Дусе разлюбил свое дело.

Да, разлюбил – не моду как таковую, не искусство создавать красоту, но именно то, что приносило ему доход. Потому что достаточно насмотрелся на родовитых герцогинь, которые вели себя с ним, как обыкновенные базарные хамки. И даже хуже. Ведь любая базарная торговка была бы счастлива, получив от него платье, а эти любые усилия принимали как должное и не ценили ничего. Ему опротивели узколобые мещанки, высокомерные иностранные княгини, капризные актрисы, модные парижские потаскушки, их содержатели, мужья, друзья, любовники, альфонсы. Со всей этой шушерой надо было находить общий язык, подлаживаться под их интересы и нравиться, нравиться, нравиться без конца, иначе клиенты переметнутся к Ворту, к Пакэн, к сестрам Калло, к Редферну… да хотя бы к тому же Полю Пуаре, его бывшему служащему. Дусе почувствовал, что устал, что все ему безмерно надоело.