Ищите девочку - Алексей Макеев Страница 2

И не страшно ей тут?

За пятнадцать минут пребывания в этих пропыленных, попахивающих гнильцой помещениях Максимов чувствовал, что на голове начинают шевелиться волосы. Призраки скользили по облезлым стенам, притворяясь бликами от уличных фонарей. Какие-то скрипы в простенках, шебуршание… Олежка Лохматов, убывший на охрану нижней прихожей, окончательно выпал из реальности (давно от него не было вестей). Екатерина, уподобляясь привидению, бродила из комнаты в комнату, изображая какие-то зловещие па. Вернер знакомился с «антиквариатом». Он наткнулся на бар в недрах старого трюмо: два десятка запыленных причудливых сосудов, к которым годами не прикасалась рука человека. Покойный отец привозил из загранпоездок, а будучи человеком непьющим, не находил лучшего применения, как оставлять в коллекции. А Ольга про богатство и не знала. Обрадовавшись как ребенок, Вернер тут же отхлебнул из заплесневелой емкости и вынес авторитетное экспертное заключение – в сосуде кашаса: популярная в Бразилии самогонка из сахарного тростника. Хороша, зараза.

– Тридцать пятое китайское предупреждение, – напомнил Максимов. – Если не оставишь в покое эти свои штучки…

Помещения второго уровня осмотрели более чем внимательно. Пыльные ковры, громоздкая мебель. Можно было спускаться. Если развернутся этой ночью события, то на первом ярусе – по крайней мере, на это надеялись.

Проживала в квартире когда-то семья: мама, папа, две дочери и сын-балбес. Старичок скончался пятилетку назад, сынуля Вадик в легкую жизнь ударился, с последнего курса медицинского загремел, оскотинился. Подсел на метадон и ни в какую не желал слазить. На эту тему Олежка хорошо выразился: когда-то от морфия лечили – героином (им же и от насморка), потом от героина – метадоном; настало время от метадона что-то изобрести. Старшая дочь Светлана тоже с мамой чего-то не поделила. В общем, конфликт назрел. Наркомана выставили без выходного пособия – на край города, в съемную хату (крутого нрава была старушка). Светлана сама ушла – муж удачно подвернулся. Только младшенькая, Ольга, с матерью осталась – послушная дамочка и почти бесконфликтная. Ей мамаша и завещала квартиру. А каких-то три месяца назад вдруг скончалась как-то странно старушка – выпила сердечное лекарство и почувствовала себя неважно. До такой степени неважно, что «Скорая», не заезжая в больницу, прямо в морг ее и повезла. А лекарство, которое Ольге Вадик для матери всучил («эффективное и жутко дефицитное»), самым странным образом из квартиры испарилось – а пропажу Ольга обнаружила случайно. Заявился скорбный Вадик со взором горящим и подменил флакончик на очень похожий. Думал, не заметят. Но Ольга женщина наблюдательная, вот и зароились в ней первые подозрения. Обращалась во внутреннее ведомство, но то уж чересчур оказалось внутренним – не достучалась. Нанесла визит в агентство «Профиль», поделилась опасениями. Идиотская совершенно ситуация. Две недели назад ее машина чуть не сбила – чудом увернулась. По квартире кто-то ходил – в Ольгино отсутствие. И спина уж больно часто чешется…

В разработку это дело взяли без особого, впрочем, восторга. Поговорили с сестрой Светланой, представившись близкими друзьями, – положительной оказалась женщиной, рассудительной и не очень-то привечающей непутевого братишку. Коварный экземпляр, мстительный. Не любить мамашу у Светланы причины, конечно, имелись, но на квартиру она не претендовала, зачем? У мужа не хуже жилплощадь. Да и с работой у обоих пока тьфу-тьфу…

Олежка Лохматов вырвался непонятно откуда, когда вся троица чинно спускалась с верхнего уровня. Напугал до смерти.

– Константин Андреевич, – зашептал встревоженно, – у меня две новости…

– Давай хорошую, – выдохнул Максимов.

– Да нет, обе плохие… В подъезде трое… Это раз. Постояли у двери и отправились выше – это два. У них, похоже, ключи… А наверху ловушка не сработает – мы же не думали, что братишка с верхнего уровня полезет…

Затаили дыхание, замерли. И в стоялой, напоенной пыльными жучками тишине отчетливо услышали, как где-то наверху провернулся ключ…

– По местам, – скомандовал Максимов. – Некрасиво, конечно, но должен сработать запасной план.

Разбредались на цыпочках, но довольно споро. Двое ушли по радиальным направлениям, двое нырнули в спальню, где имелись в наличии «домашние заготовки». Пару дней назад Ольгу Немышеву кто-то пытался подкараулить в парке. Возвращалась с работы поздно вечером, тень метнулась из кустов – благо под ноги злоумышленнику попалась пивная бутылка (вот и выступай теперь за чистоту в садах и скверах…). Неслась, словно метеор ее преследовал. «По совету друзей» сообщила доверительно на следующий день брату, что испытывает проблемы с сердцем – мол, не мог бы он посредством своих наркош-фармакологов достать одно дефицитное лекарство? Братишка с готовностью откликнулся. Лекарство подвез уже на следующий день (Екатерина при сем присутствовала – в качестве «подруги»). Неприятный тип, скользкий – глаза блуждающие, руки дрожат. Улыбается хамовато. Лекарство через час перехватил Вернер – пристроил на экспертизу по своим амурным каналам. В самом деле – дефицитным оказался препарат. Просто смертельно дефицитным…

В 21.30 Ольга позвонила брату на съемную хату и слабым голосом сообщила, что очень плохо себя чувствует. Практически умирает. «Я подъеду», – пообещал брат. Тот же час несостоявшаяся покойница была удалена из квартиры, а ее место заняли сотрудники агентства «Профиль», полагающие, что полчаса в их распоряжении имеются наверняка. Но немного ошиблись.

Общая картина финальной драмы, реконструированная из осколков мозаики, выглядела так. Заработал эндоскоп на гардине, позволяющий снимать в ультрафиолетовом свете. Войдя в окутанную мглой спальню, преступник не стал зажигать свет. Он на цыпочках прошел к кровати и включил компактный фонарик. Некоторое время удовлетворенно рассматривал закутанное в одеяло тело. Пышные волосы, разбросанные по подушке, красиво серебрились в отсвете взошедшей луны. Преступник положил руку на мерно вздымающееся одеяло, убедился, что жертва еще жива. Поцокал языком. Тихий шелест пронесся по пространству:

– Что ж ты так мало приняла, сестренка? Давай-ка добавим…

После этого он склонился над прикроватным столиком, нашел в кучке флакончиков и таблеток нужное лекарство, отвинтил крышку.

Напоить любимую родственницу он не успел. Потенциальная покойница внезапно ожила. Одеяло сползло, показалась аккуратная пяточка – короткий прямой, преступник с визгом выронил флакончик и, пораженный в челюсть, свалился на пол. Вспыхнул свет – Максимов, сидящий за комодом, дотянулся до выключателя. Бросился на существо мужского пола, растерянно застывшее в проеме. В полете произвел беглый мониторинг: Екатерина чудненько справилась с ролью, пулей вылетает из кровати, парик – в сторону, кулачки сжаты. На полу, пытаясь приподняться, – родная сестра Ольги Светлана: лицо искажено болью, глаза – страхом. Не ждали, как говорится…

И что характерно – никакого братца-наркомана в округе.

В дальнейшем случилась небольшая техническая заминка. Существо мужского пола в проеме, оказавшееся на поверку свежеиспеченным мужем Светланы, обладало прытью. Сошлись, как рыцари на турнире, вывалились в коридор. Подпрыгнули, бросились друг на дружку. Екатерина в спальне возила преступницу физиономией по полу, а Максимову в этот раз приходилось туго. У мужа был хорошо поставленный, тяжелый удар. Пропустив пару оплеух, он все же дал сдачи (не принесшей противнику серьезного урона) и совсем уж было затосковал – особенно после того, как его приперли к стенке и приготовились пропечатать скулу. Благо Вернер, усиленно тянущий резину, все же рискнул поучаствовать в веселье. Навалился сзади, отодрал противника от Максимова и красивым дуговым свингом отправил в нокаут. Убедившись в бездыханности оппонента и несомненных успехах сотрудницы (Екатерина в спальне продолжала энергично протирать ковер носом злодейки), бросились на помощь Лохматову. Олежка в прихожей также испытывал затруднения. Коренастый бычок (оказавшийся в дальнейшем шофером мужа злодейки) пытался пробиться к выходу. Все доступные резоны Олежка исчерпал. Когда Максимов врезал по выключателю, картина предстала весьма неприглядная. По усам юного сотрудника текло, он лавировал из последних сил, норовя избежать ударов и одновременно прикрыть дверь. Преисполнившись бешенства, Максимов нанес в широченную спину шофера превосходный маваши-гири. Одновременно рухнул Лохматов. Шофер, махая руками, проделал дугу и вонзился в пожилую оленью голову, висящую рядом с дверью. Пожилой олень оказал яростное сопротивление, исказив до неузнаваемости физиономию пострадавшего. Шофер сполз на пол, клацнул челюстью о плинтус и успокоился.