Рождество Эркюля Пуаро - Агата Кристи Страница 2

– В поезде довольно много народу, – сказал Стивен.

– Конечно. Люди едут из Лондона, потому что он кажется имчересчур грязным и мрачным.

Пилар не считала, что разговаривать с незнакомыми мужчинами– неэтично. Она была строгих правил, но предпочитала определять эти правиласама, а не следовать чужим моральным предписаниям.

Если бы Стивен вырос в Англии, он бы, наверное, чувствовалсебя неловко, беседуя таким образом с девушкой. Но Стивен был мужчинойрискованным и любезным. Ему казалось совершенно естественным, что людиразговаривают друг с другом, если хотят пообщаться. А потому он с пониманиемулыбнулся.

– Лондон – ужасный город, – сказала Пилар. – Или вы ненаходите?

– Разумеется. Мне он ничуть не понравился. Пилар посмотрелана него:

– Вы ведь не англичанин, правда?

– Я – гражданин Британской Империи. Но из Южной Африки.

– Тогда все понятно.

– А вы иностранка? Пилар кивнула:

– Я из Испании.

Стивен был явно заинтригован.

– Значит, вы испанка?

– Только наполовину. Мама моя была англичанкой, потому яговорю по-английски.

– Там у вас в Испании война...

– Да, это ужасно. Везде так много разрушений.

– А вы за кого?

Политические воззрения Пилар оказались достаточнонеопределенными. В ее родном городке, как она заявила, войной никто особенно неинтересуется.

– Война идет слишком далеко от нас. Бургомистр, конечно, какгосударственный чиновник симпатизирует правительству, а священник – генералуФранко. Но большинство людей заняты своими виноградниками и полями и незабивают себе голову такими вопросами.

– Значит, самих сражений вы не видели.

– Дома – нет. Но я ехала на машине через всю страну и виделамножество разрушений. Сама попала под бомбежку. Одна из бомб попала в здание.Это меня так напугало!

Стивен Фарр украдкой улыбнулся.

– Значит, говорите, напугало?

– Да, но и раздосадовало, конечно. Ведь надо было ехать, ашофера моей машины убило осколками.

– И вас это не слишком потрясло?

– Каждому однажды суждено умереть. А такая смерть лучше, чемвсякая другая. Прямо с неба – раз, и готово! Прожил, сколько тебе отмерено, иумер. Так уж устроен мир.

Стивен Фарр засмеялся:

– Так, значит, вы не пацифистка?

– Как видите.

Это слово явно еще не вошло в словарный запас Пилар.

– Вы не склонны прощать своих врагов, сеньорита? Пиларпокачала головой:

– У меня нет врагов. Но если бы были... Стивен вдруг увиделдевушку совсем иной и не мог отвести взгляда от ее жестко сжатых губ.

– Если бы у меня был враг, который бы меня ненавидел, я быпросто перерезала ему глотку. Вот так.

И она сделала красноречивый жест. Жест этот, быстрый ибезжалостный, заставил Стивена Фарра внутренне содрогнуться.

– О! Да вы – кровожадная юная дама!

– А что бы сделали со своим врагом вы? – спросила Пиларсовершенно хладнокровно и с неподдельным интересом.

Он озадаченно посмотрел на нее, деланно засмеялся и сказал:

– Не знаю... В самом деле, не знаю. Пилар глянула на негонеодобрительно.

– А следовало бы знать. Стивен оборвал смех.

– Да. Я знаю.

Зачем быстро переменил тему и спросил, как бы между прочим:

– Что же вас привело в Англию?

– Еду навестить родственников, – ответила Пилар, сноваизображая сдержанность.

Стивен откинулся на спинку сиденья и попытался представить,кем могли бы быть ее родственники и как это воинственное создание будетвыглядеть в тесном кругу английской семьи на празднике Рождества.

– В Южной Африке, наверное, красиво, – проговорила вдругПилар.

Он начал описывать ей свою родину. Она слушала в радостномнапряжении, как ребенок, которому рассказывают сказку. Его развлекали еенаивные, но свидетельствующие об остром уме вопросы, и он постарался сделатьсвой рассказ ярким и захватывающим.

В купе вернулись пассажиры и прервали их разговор. Стивенподнялся, улыбнулся ей и вышел в коридор. Когда чуть позже ему снова пришлосьна миг войти в купе, чтобы пропустить в проходе старую даму, взгляд егослучайно упал на этикетку соломенной корзины иностранного вида, принадлежащейПилар. Он с любопытством прочитал имя, написанное на ней: Мисс ПиларЭстравадос. Ему удалось разглядеть и адрес: Гостон Холл, Лонгдейл, Аддлсфилд.

Во взгляде его отразились озабоченность, гнев, подозрение.

Когда он курил в коридоре сигарету, лоб его избороздилиглубокие морщины.

***

В большой, убранной в голубых и золотых тонах комнате вГостон Холле сидели Альфред Ли и Лидия, его жена, занятые рождественскими планами.Альфред был слегка неуклюжим мужчиной средних лет, с приятным лицом и мягкимвзглядом карих глаз. Голос его звучал уверенно, говорил он четко и срасстановкой. Лидия выглядела, как чистокровная, сильная скаковая лошадка. Онабыла на удивление стройной, все ее движения отличались нервной грацией. Еехудое лицо нельзя было назвать красивым, но оно производило впечатлениепородистого человека. Голос ее звучал очаровательно.

– Отец настаивает на этом, – сказал Альфред, – тут уж ничегоне поделаешь.

Лидия хотела было вспылить, но сдержалась.

– И ты всегда будешь идти у него на поводу? – спросила она.

– Он очень старый человек, дорогая.

– Да, я знаю! Знаю!

– Он считает само собой разумеющимся, что все будет так, какон того захочет.

– Как же! Ведь так было всегда, – сухо отметила Лидия. – Норано или поздно тебе придется показать свой характер, Альфред.

– Что ты хочешь этим сказать, Лидия?

Она нервно пожала плечами, тщательно подбирая слова,продолжала:

– Твой отец иногда бывает настоящим тираном, и чем старше онстановится, тем сильнее в нем эта страсть – повелевать. Чем это кончится?Сейчас он указывает нам, как жить. Мы никогда не смеем что-то решать сами, аесли все-таки делаем это, вызываем у него гнев.