Смерть ей не к лицу - Валерия Вербинина Страница 2

— Ничего, ничего, — с усмешкой заметил Спиридонов, обладавший крайне неприятным даром говорить людям именно то, чего они не желали слышать. — Скоро явится наш великий продюсер и обломает весь кайф.

Барщак приехал через несколько дней, вместе с актерами, которые должны были сниматься в фильме. Для них зарезервировали один из двух корпусов гостиницы «Мечта», дабы никто не отвлекал их от творчества. Менее значимая часть съемочной группы поселилась в бывшем общежитии, которое несколько лет назад превратилось в гостиницу «Слава». Летом в Дубках не так-то легко найти сносное жилье — даже если в окрестностях не снимали очередной фильм, в город часто приезжали спортивные и юниорские команды, для тренировок которых еще в советские времена была создана целая спортивная база с полями и дорожками, а кроме того, не следовало сбрасывать со счетов многочисленные туристические группы, которые заворачивали сюда взглянуть на замок. Само собой, оператор и режиссер-постановщик жили не в скромной «Славе», а в более отвечающей их статусу «Мечте».

Помимо актеров, Барщак привез с собой сценаристку Марину Шереметьеву, чем немало озадачил свою свиту. В нашем кино сценарист — человек, который лишь косвенно связан с производством, хотя без него фильма как такового вообще не существует. Для актеров сценарист — это тот самый идиот, который пишет диалоги, которые хрен произнесешь по-человечески, для режиссера — заведомый халтурщик и враг номер один, потому что режиссеру всегда хочется переписать все, что написано в сценарии, от первого до последнего слова. У остальных членов съемочной группы к сценаристу всегда имеются свои претензии, порой самые неожиданные.

Если он прописывает драку, его ругают каскадеры и постановщики трюков, если он вводит в сценарий животных, ассистенты бледнеют и начинают подумывать о самоубийстве, а если сочиняет сцену на воде или ночной эпизод, его дружно клянет вся съемочная группа. Автор сценария всегда и везде — причина неисчислимых мучений киношников, даже если он ухитрится ограничиться тремя персонажами и все действие втиснуть в одну комнату. В «Оттенках страсти» были и ночные сцены, и съемки на воде, и животные, и драки, и эпизоды, требующие спецэффектов, поэтому кудрявую миловидную Марину в очках без оправы встретили не слишком дружелюбно.

— Я все-таки не понимаю, — начал «главный злодей» Николай Смолин, — какого черта мой герой в финальной сцене столько говорит? Пока он болтал, его подстрелили! Он что, совсем лох?

В жизни мускулистый, с перебитым носом Николай больше всего походил на боксера-неудачника и красотой, прямо скажем, не блистал, но на экране он дивным образом преображался, камера его любила. Услышав его слова, Марина слегка поморщилась.

— У меня был другой финал, — сказала она. — Там вообще все заканчивалось иначе. Но Барщак потребовал, чтобы я все переписала.

Она не стала говорить, что продюсер собирался переделать еще несколько сцен, и именно поэтому вытащил ее на съемку. У нее самой фильм, сценарий которого стоил ей стольких мучений, не вызывал ничего, кроме раздражения. Особенно название, на котором настояла кинокомпания, выводило ее из себя. «Все оттенки страсти», ну надо же, до чего оригинально!

— Да уж, со Славой не поспоришь, — хмыкнул Николай.

Спустив на кончик носа темные очки, он покосился поверх стекол на Наташу Теплову, которая только что появилась. Про нее говорили, что она, как никто, стервозна и, как никто, очаровательна. Друзья уверяли, что у нее самые красивые глаза на свете, а враги — что у нее нет ни капли таланта и она просто вешалка, которая возомнила себя актрисой. На Наташе был ситцевый сарафанчик в мелкий цветочек, на ком-нибудь другом этот сарафанчик висел бы обыкновенной тряпочкой, но только не на Наташе. Она принадлежала к редкому типу женщин, которые делают красивой и интересной любую вещь, на них надетую, и это качество в свое время помогло ей сделать неплохую карьеру манекенщицы. Теперь она снималась в кино, где большие глаза, белокурые волосы и великолепная осанка не без успеха заменяли ей отсутствие таланта. Все на свете давалось ей легко, и к съемкам она относилась как к забавному балагану, участие в котором приносит хорошие деньги. Точно так же до того она относилась к фотосессиям — ей всегда казалось смешным волнение всех заинтересованных лиц по поводу того, как смотрится то или иное платье, о котором через неделю никто уже не вспомнит. Наташа обладала даром притягивать к себе людей, и уже через минуту вокруг нее собралась небольшая толпа. Не было слышно, о чем говорила актриса, но то и дело слышался ее заливистый смех.

— Я все-таки скажу Славе насчет финала, — заметил Николай Марине, не отрывая взгляда от актрисы. — Может, мне удастся его переубедить.

При мысли, что ей придется в очередной раз переписывать финальную сцену, Марина почувствовала прилив злости. Она резким жестом отставила бокал, и сок выплеснулся через край на скатерть.

— Как тебе не совестно, Коля! — заметил подошедший Спиридонов, ухмыляясь.

— Чего я? — насупился тот, чуя подвох.

— Такую красивую женщину — и будешь резать! — Он указал глазами на Наташу. — Ай-ай-ай!

— Да при чем тут я, это все сценаристка придумала, — пожал плечами Николай, словно Марины тут не было. — Я-то что? Велят резать — будем резать, велят душить — будем душить…

— Душить некиногенично, — заметил неисправимый оператор. — Вот резать — это да! Море кровищи, — произнес он. — Лепота!

Николай не стал вступать в дискуссию, а ретировался к столу Наташи. Спиридонов сел на его место и с любопытством покосился на сценаристку. Марина молчала и хмурилась. В ней была замкнутость, свойственная людям, которые слишком много времени проводят за компьютером, и, хотя оператор не отдавал себе в этом отчета, он подыскивал фразу, которая могла бы в одно мгновение разбить эту броню.

— Как вам Дубки? — наконец спросил он.

Марина пожала плечами.

— Не знаю. Я еще не видела город. Мы приехали только вчера…

— Пейзажи тут — пальчики оближешь, — доверительно сообщил Спиридонов. — Местные власти в лепешку расшибаются, чтобы нам угодить, Славе даже ничего платить не пришлось.

— А замок?

— Съемки в замке, конечно, за деньги, но они просто смешные. Вообще народец тут хороший. Бабы так, ничего… симпатичные…

«Боже, какой пошлый дурак», — с тоской подумала Марина.

«Интересно, спит она со Славой или нет?» — думал оператор. Для него не было секретом, что продюсер разводится с женой, причем борется за то, чтобы отобрать у нее их общего ребенка. Барщак нанял лучших адвокатов, а дочь выкрал, когда та была на прогулке с няней, и увез к своей матери.

— Вот только до Москвы далековато, — продолжал Геннадий. — Полтора месяца в экспедиции не всякий выдерживает. Начинаются всякие истории, романы…

— Как начинаются, так и заканчиваются, — парировала Марина.

«А ты крепкий орешек, оказывается, — не без уважения помыслил Спиридонов. — Интересно, кто тебя кинул? И серьезно, судя по всему».