Высокие блондинки - Жан Эшноз Страница 2

Досье содержало документы, полученные Жувом от Сальвадора два дня назад, плюс 58-я карта из «Мишлена» с подробной топографией Бретани между Ламбалем и Брестом. В карту полуострова был вложен рукописный перечень как прибрежных, так и находящихся в глубине материка деревень; список охватывал район от Сен-Бриека до Сен-Поль-де-Леона. Согласно предварительному расследованию Жува, именно здесь могла находиться та суровая женщина — высокая красивая блондинка, запечатленная на снимках в самых разных видах и в самых разных местах. Намечая свой будущий маршрут, Жан-Клод Кастнер прямо на карте автомобильных дорог соединил красным карандашом населенные пункты, которые ему следовало посетить.

Линия получилась капризно изломанной, как в настольных играх, и образовала нелепую фигуру со странными очертаниями, что слегка разочаровало Кастнера.

Сунув материалы обратно в папку, он включил зажигание, развернулся, выехал на трассу и покатил в Сен-Бриек. Оставив машину возле крытого рынка, в центре города, он поужинал великолепным кускусом в одном из тех марокканских ресторанчиков, что конкурируют друг с другом в окрестностях старого вокзала, вслед за чем нашел приют во второразрядном отеле напротив нового. Комната, слабо освещенная единственной лампочкой на потолке, представляла собой полутемное кубическое пространство без телевизора, без холодильника и без набора туалетных принадлежностей в ванной, ибо таковая отсутствовала — вместо нее в углу номера висел на стене примитивный душ, огороженный складной ширмочкой из мутного пластика, тонкой, а главное, дырявой. Кастнер лег и довольно быстро уснул.

Два часа спустя он так же быстро проснулся и долго вертелся в постели, маясь бессонницей; потом включил свет и снова попробовал решить головоломку, исходные данные которой были для него так же неясны, как и сопутствующие обстоятельства. Б комнате становилось то слишком жарко, то чересчур прохладно. Кастнер попеременно дрожал от холода и обливался потом; голова у него совсем не варила. Достав свою карту, он заново обвел карандашом маршрут, размеченный им вчера на стоянке; это мало что прояснило, но теперь полученный контур смутно напоминал лежащего бегемота. Отчаявшись достичь лучших результатов, сыщик в конце концов проглотил таблетку снотворного и спустя двадцать минут уже спал.

Во сне его преследовали обрывочные видения, и все они кончались привычным кошмаром — классической сценой головокружительного падения: вот он, Кастнер, висит над пропастью, изо всех сил цепляясь за какую-то железку на самом верху непонятного сооружения из кривых балок и ржавых перекрытий. Эта шаткая облупленная конструкция еле держится и грозит рухнуть при первом же порыве ветра. Кастнер боится глядеть в бездну под ногами, он чувствует, что силы изменяют ему, он знает, что скоро пальцы его разожмутся и он сорвется вниз. Ужасный сон — хотя обычно он на этом и кончается: страх заставляет человека проснуться в решающий момент. Но на сей раз дело обстояло иначе: на сей раз Кастнер срывается и падает, мучительно долго падает в пустоту. И просыпается, весь в холодном поту, ровно перед тем, как разбиться оземь.

Завтрак, заказанный им на семь часов, состоял из жидкого кофе, оранжада и пахнущих химией булочек. Кастнеру совсем не хотелось есть. От снотворного пересохло во рту, оно лишило его не только сил, как в ночном видении, но и аппетита; он чувствовал ломоту в спине и озноб, пальцы слегка дрожали. Он нехотя сделал пару-тройку наклонов и приседаний, в результате чего вспотевшее тело тоже стало выделять химический запах, который не смогли победить ни тщательное мытье под душем, ни туалетная вода. Затем Кастнер облачился во вчерашний наряд — коричневый акриловый костюм поверх бордовой, акриловой же, рубашки-поло. Теперь он был одет на манер коммивояжера или представителя фирмы — этими профессиями он более или менее успешно владел в прошлом, равно как и другими, аналогичными по престижности в социальной сфере.

Весь день напролет, сидя за рулем своего автомобиля и сверяясь с картой «Мишлена», расстеленной на правом сиденье, Кастнер следовал по разработанному им маршруту. В каждом населенном пункте он показывал фотографии хозяевам кафе, баров и станций техобслуживания, мясникам и булочникам, которых еще не проглотили современные супермаркеты. Он заранее решил хранить в секрете цель своих розысков. Женщину на снимке он называл то сестрой, то невесткой, смотря по обстоятельствам. Однажды, расхрабрившись, он даже объявил ее супругой, но сам того испугался и больше на такие рискованные эскапады не шел.

Как бы то ни было, мелкие торговцы все как один отрицательно мотали головой и с сожалением прищелкивали языком. Впрочем, Кастнер вел поиски и в супермаркетах. Но безрезультатно — и в тот день, и на следующий.

На третий день пошел дождь, а Кастнер заблудился. Вообще-то дождь был какой-то странный: на лобовое стекло шлепались отдельные капли, слишком мелкие, чтобы включать дворники, но слишком частые, чтобы их не включать; увы, щетки только размазывали воду по стеклу, вместо того чтобы очищать его. Из-за этого Кастнер, едучи в местечко с многозначительным названием Лонэ-Мальномме, [1]проворонил поворот на местное шоссе № 789, где-то между Керпалюдом и Керводеном, и очутился в каком-то неведомом селении с безликими серыми домишками. Он припарковался на площади перед вросшей в землю церквушкой, слева от которой стоял памятник погибшим, а справа располагалось маленькое, но ничуть не более веселое кладбище моряков, — в общем, Кастнера в его автомобиле это зрелище отнюдь не вдохновляет, и он вновь и вновь пытается расшифровать — теперь уже как ребус — карту шоссейных дорог, а потом рассеянно ищет свою фамилию на гранитном обелиске — разумеется, безрезультатно, ибо на нем значатся лишь местные жители, к коим его никак нельзя отнести.

И тогда его взгляд обращается к церкви, из-за которой вышел и тут же скрылся из виду какой-то старик; пару минут спустя мимо ворот прошла женщина. Кастнер, где бы он ни плутал и куда бы ни заехал, терпеть не мог спрашивать дорогу у прохожих, но в данном случае сырость, одиночество и мертвая тишь, царившая вокруг, вынудили его опустить стекло и, дождавшись, когда женщина поравняется с машиной, вежливо обратиться к ней.

— Извините за беспокойство, — сказал он, — я, кажется, заблудился. Я ищу поворот на шоссе, но никак не найду. Вы случайно не знаете, есть тут где-нибудь поворот?

Перед ним стояла, слегка ссутулясь, молодая женщина: лодочки на низких каблуках, тусклые, до плеч, волосы, которые лишь с большой натяжкой можно было назвать каштановыми, толстые очки на коротком, с горбинкой, носу; все это было грубо размалевано и облачено в спортивные куртку и брюки, явно от разных комплектов. Замкнутое, даже какое-то настороженное выражение лица, — в общем, малопривлекательная особа, хотя и стервой не назовешь. Она остановилась, но не сразу подошла к машине; тяжелая продуктовая сумка оттягивала ей руку, перевешивая вправо.

— Поворот, — еще раз сказал Кастнер, — разъезд!

На первый взгляд казалось, будто женщина не понимает вопроса, на второй — что она вообще не очень-то понимает чужую речь. «Слабовато до нее доходит», — думал Кастнер, повторяя свой вопрос медленнее, стараясь говорить раздельно и тыча пальцем в свою карту, наполовину выставленную в открытое окно.