Шпион из Калькутты. Амалия и генералиссимус - Мастер Чэнь Страница 2

— Помог астролог моего друга, — честно ответила я. — Он вдруг начал пророчить, что любое богатство под угрозой. И наговорил множество вещей насчет того, что деньги сейчас лучше вкладывать туда, где есть элемент воздуха, и нельзя туда, где элемент земли. Ну, и так далее. Тут я задумалась и начала присматриваться к происходящему: что-то уже давно все было слишком хорошо, цены шли вверх и вверх, люди перестали считать деньги… И я начала телеграфировать в Нью-Йорк, чтобы продали все мои ценные бумаги, переводя капиталы в наличность, а дальше — начать с чистого листа. Тут и пришла черная пятница. И оказалось, что я потеряла совсем немного. А вот то, что не все банки, где есть мои счета, разорились — это уже просто удача. Хотя несчастье еще не окончено. В любом случае, я приехала в ваш город, чтобы вложить деньги в нечто, соответствующее тому самому элементу воздуха. Будут спрашивать коллеги из Сингапура и особенно здешние — так и говорите, хорошо? И вы, Джереми, тоже, если не возражаете…

— Да с удовольствием, это же так интересно, когда одна рука не знает, что делает другая. Таков уж секретный мир, этим он и хорош.

— А купить отель?.. Надо пойти спросить у того китайца за стойкой, какой это элемент. Он даже не слишком удивится. Нормальный вопрос.

Купить «Колизеум»? Я начала осматриваться. Отель был… пожалуй, шоколадным. Темным и очень хорошим деревом отделан его фасад — прекрасная отделка, с плавными линиями парижского ар-деко. То же дерево внутри, там, где бар, диваны и стулья, перила лестницы, ограждение галереи над баром. Гладкое, отполированное, с любовью вырезанное дерево. А когда у входа загораются большие электрические шары, разгоняя тьму, то это дерево блестит гордо и маслянисто. В общем, нечто неожиданное для такой скромной улицы.

Но это маленький, совсем маленький отель. Сонным полднем, когда он не сияет изнутри теплым золотым светом, за стеклом не мелькают фигуры людей, не звучит музыка из пахнущей сладким табачным дымом обеденной залы, вы можете, не заметив его, просто проскочить мимо по тротуару. Потому что когда-то этот отель был китайским домом, типичным домом в два этажа. Точнее, двумя совершенно самостоятельными домами, стоявшими бок о бок. Невысокий первый этаж, над ними второй в форме двух небольших греческих фронтонов на два окна каждый. Поэтому сегодня у отеля два отдельных входа. Левый — когда входишь в бар, где мы сейчас сидим. Бар одновременно служит и стойкой портье, со шкафом для ключей все из того же роскошного шоколадного дерева. И отдельно — правый вход, прямо с улицы в обеденную залу с небольшой эстрадой для оркестра. Между этими двумя почти одинаковыми по площади залами пробит от пола до потолка широкий квадрат, обрамленный тяжелыми золотыми портьерами. Получается что-то очень странное: два зала рядом — не разберешь сразу, какое отношение они имеют друг к другу, два это заведения или одно. Ну а в глубину китайские дома бывают довольно большими, на втором этаже, коридор с комнатами уходит вглубь ярдов на тридцать — сорок.

Но там, наверху, я еще не была. А вот здесь, внизу, просто уютно, у бара всегда толпа, пьют, общаются, веселятся, заходят с улицы люди всех рас. И в комнатах живут все подряд, от колониальных британских чиновников из Сингапура до торговцев сомнительными коврами из Кашмира. Ну, а когда по зале справа начинает плыть музыка, ах, музыка, женский смех, постукивание каблуков, звон стекла и фарфора — то наверняка тут становится просто прекрасно…

Сразу по нескольким причинам я выбрала «Колизеум» для своих целей: отель — в нескольких шагах от центра — паданга, зеленого прямоугольника для парадов, окруженного мавританскими аркадами административных зданий. Здесь место встреч британских плантаторов, чиновников, китайских коммерсантов, тамильских адвокатов или докторов. А когда из расположенного бок о бок синема — тоже «Колизеума», да еще и принадлежащего тому же хозяину, — выходит толпа, то тут становится и совсем шумно.

— В любом случае, господин Робинс, — наклонилась я к нему (этому человеку нравится мой профиль и тонкие пальцы, как это мило!), — я не куплю вашу штаб-квартиру, даже если бы она продавалась. И вообще можете считать меня совсем своей. Амалия де Соза, потертая полицейская собака. Или — тертая? Это португальский, который всегда сидит в моей голове…

— Никогда не видел полицейских собак в шелковых чулках, — вдруг совершенно четко выговорил Джереми.

Браво, браво — у него хорошее зрение!

— Третьего коктейля не будет, — изрек Робинс приговор своему напарнику. — Эти добавки змеиного вина — они производят замечательное действие.

Джереми напряженно замолчал, глаза его выразили неуверенность.

— Лучше всего управляется со змеиными добавками бармен в Селангор-клубе, конечно — он даже чересчур щедр с ними, — продолжил Робинс. — Что с вами, Джереми — вам не понравился этот пряный оттенок, который дает вино из хайнаньской кобры?

— Мне больше нравится бамбуковая змея из Циндао, — заметила я. — Кстати, очень стимулирующе действует на мужчин… Вы уже прошлись тут по китайским аптекам, Джереми, и видели эти темные бутыли со змеей внутри? Все предельно просто, берется почти чистый спирт с разными лечебными травами, в нем топится живая змея, обязательно ядовитая. Получается лекарство от многих болезней.

— Не беспокойтесь, госпожа де Соза, — сказал Робинс подозрительно внятным шепотом. — Если что, мы пересядем — а бой все здесь, на полу, вытрет. Итак, пока Джереми приходит в себя, хочу вам сказать, что не верю в агентов-одиночек, им все равно нужна помощь. Сейчас я напишу вам свой телефон в офисе. На коктейли я прихожу обычно сюда. Ужинаю — по-разному, вот пара-тройка адресов. И, возможно, телефон моего скромного бунгало, — тут в голосе господина Робинса возникла тень сомнения. — Ну, и вообще, я буду за вами на всякий случай присматривать. Что нетрудно — о перемещениях леди в таком, как у вас, платье, и в таком автомобиле, обычно знает весь город. Он ведь невелик — Ява-стрит, Центральный рынок, Петалин-стрит с переулками… тут у нас все близко и всех видно.

— А если так, — сказала я, — как мог у вас пропасть без следа человек? Я боюсь, что мне придется не раз обращаться к вам за советом. Я слишком хорошо знаю свой город, чтобы не понимать, что значит быть местным.

— У нас вообще до этих дней не пропадали люди, — пожал плечами господин Робинс. —

А сейчас вот… Хотя — какой расы этот ваш исчезнувший?

— Китаец, — сообщила я, постаравшись обойтись без подробностей.

Господин Робинс посмотрел на меня задумчиво.

— А это другое дело — я-то думал, что мы говорим об англичанине. Потому что…

И тут выяснилось, что вот буквально только что — несколько дней назад — в городе пропал доктор. Просто доктор с незапоминающимся именем Клиффорд Оуэн, тридцати девяти лет.

— И что бы это значило — пропал?

— А все, что угодно, — грустно вздохнул Робинс. — Его нигде нет, дом пуст… А значит — или худшее, или… Убивать его особо незачем — не так уж он был богат. Наоборот, доктор задолжал тут всем, кому можно, не тысячи, но кое-какие суммы. Так что возможен и второй вариант. Чемоданчик в руку — и… Выясняем.