Почтальон всегда звонит дважды - Джеймс Кейн Страница 2

Из грузовика с сеном меня выбросили где-то в полдень. Я наткнулся на него вчера вечером у границы, и едва я залез под брезент, как тут же уснул. Мне это было необходимо после трех недель в Тихуане, и я еще храпел, когда они остановились на обочине, чтобы дать остыть мотору. Тут они увидели ногу, торчащую из-под брезента, и вышвырнули меня. Я попытался было как-нибудь выкрутиться, но они только тупо пялились на меня, и номер не прошел. Зато они дали мне сигарету, и я зашагал по дороге в поисках завтрака. Так я и наткнулся на заведение «У двух дубов».

Это был обычный мотель, каких в Калифорнии миллионы. Там была закусочная, а над ней комнаты, где жили хозяева, несколько в стороне – бензоколонка, а сзади – полдюжины домиков для постояльцев. Я зашел в закусочную, присел отдохнуть у окна и стал смотреть на дорогу.

Когда появился этот грек, я спросил, не было ли у них парня в «кадиллаке».

– Мы должны были здесь встретиться, – сказал я, – а заодно и пообедать.

– Сегодня нет, – ответил грек, накрыл мне один из столов и поинтересовался, что я буду есть.

Я заказал апельсиновый сок, кукурузные хлопья, яичницу с ветчиной, энчильядос, блинчики и кофе. Он вернулся в мгновение ока, неся апельсиновый сок и кукурузное хлопья.

– Подождите минутку. Мне нужно вам кое-что сказать. Если тот парень не появится, то вам придется это, убрать. Честно говоря, я просто на мели.

– Я вам все это оставлю.

Видно было, что он меня раскусил, поэтому я предпочел забыть о парне в «кадиллаке». Потом до меня дошло, что ему что-то от меня надо.

– Эй, чем вы, собственно, занимаетесь, что вы умеете делать?

– Ну, знаете, то да се. А что?

– Сколько вам лет?

– Двадцать четыре.

– Вы молоды. Мне как раз нужен кто-нибудь помоложе. Здесь в помощь.

– У вас здесь красиво.

– А воздух! С ума сойти. Никакого тумана, не то что в Лос-Анджелесе. Тумана здесь вообще не бывает. Красиво и ясно, все время ясно.

– И закат тут должен быть хорош. Уже сей час это чувствуется.

– А как тут спится! Выразбираетесь в автомобилях? Сумеете починить?

– Разумеется. Я прирожденный автомеханик.

Он еще распространялся о воздухе, о том, насколько здоровее он себя чувствует с тех пор, как купил этот дом, и о том, что он не понимает, почему его помощники здесь долго не задерживаются.

Я бы мог ему это объяснить, но дал возможность выговориться.

– Ну? Думаете, вам бы тут понравилось?

К этому времени я уже допил кофе и закурил предложенную мне сигарету.

– Скажу вам откровенно. У меня есть еще кое-какие предложения, в этом все дело. Но я подумаю. Обещаю вам.

И тут я увидел ее. Она была на кухне, но вышла убрать за мной посуду. Несмотря на фигуру, ее нельзя было назвать красавицей, однако выглядела она привлекательно, а накрашенные губы так и хотелось чмокнуть.

– Это моя жена.

На меня она даже не взглянула. Я кивнул греку, взмахнул сигарой, и только. Она унесла посуду, а мы вели себя так, как будто ее и не было. Потом я ушел, но через пять минут вернулся, чтобы оставить записку тому парню в «кадиллаке». Мне понадобилось полчаса, чтобы дать себя уговорить, и вот я уже стоял у колонки и заклеивал дырявые шины.

– Слушай, как тебя зовут?

– Фрэнк Чемберс.

– А я Ник Пападакис.

Мы ударили по рукам, и грек ушел по своим делам. Потом я услышал, как он поет. У него был стальной голос. От колонки отлично была видна кухня.