Крестом и булатом. Вторжение - Дмитрий Черкасов Страница 2

Минут пять он лежал не шевелясь, вбирая в себя окружающие звуки и запахи.

Противник себя не обнаруживал.

Стрекотали кузнечики, по краю поля деловито расхаживала ворона, время от времени склевывавшая понравившихся ей гусениц, над кустом дикой розы порхали бело желтые бабочки.

Тишь да благодать. Классический пасторальный пейзаж, в который органично вписались бы молодой пастушок со свирелью и его румяная возлюбленная из соседнего села в расшитом воскресном сарафане.

Одетый в камуфляж и перемазанный защитной краской Рокотов, с автоматом, лежащим на сгибе правой руки, и с подсумком на поясе, был явно чужеродным телом, выбивающимся из идиллической картины. Его место, скорее, было несколько восточнее и южнее, там, где танковые полки и стрелковые батальоны федеральных сил перемалывали в кашу свободолюбивых жителей маленькой горной республики. В горах или на разбитых гусеницами бронетехники дорогах вооруженный до зубов биолог легко сошел бы за своего парня контрактника, отправившегося из какого нибудь маленького среднерусского городка за длинным рублем «боевых». Или с той же степенью вероятности — за наемника, воюющего на стороне ичкерийских боевиков, получающего двести фальшивых долларов в день и обреченного сдохнуть за абсолютно аморфную идею «панисламского государства» от Терека до Каспия...

Влад неспешно потянулся, прикрыл глаза и обратился в слух.

Противник, замаскировавшийся в районе размером два на два километра, в любом случае должен был себя выдать. Шорохом, переговорами, зажженной сигаретой, хрустом ветки под сапогом, звякнувшей амуницией, бульканьем воды во фляге. Вылеживаться на одном месте они не будут. Обязательно, по прошествии пары часов, противостоящая Рокотову группа начнет поиск охотника одиночки.

Долго выжидать они не смогут. Слишком уж притягательно поймать Влада врасплох, навалиться сразу с нескольких сторон, чтобы не дать ему ни малейшего шанса на победу. Против трех четырех стволов, направленных с расстояния вытянутой руки, много не навоюешь. Придется сдаваться, чтобы потом использовать момент для применения навыков рукопашного боя.

Хотя противник, вероятнее всего, предусмотрел и такой вариант развития событий. И вполне может спеленать Рокотова так, что не только ручонкой не махнешь, а и вздохнуть будет весьма затруднительно. Благо, опыт связывания у них имеется. И веревки наличествуют. Перехватят петлей за горло, закрепят вывернутые руки, обмотают ноги — и финита. Попробуешь пошевелиться и тут же задушишься. Причем самостоятельно, без чьей бы то ни было помощи.

Поэтому подпускать их ближе чем на полсотни метров не стоит.

Лучше самому выйти им в тыл и полоснуть очередью по напряженным спинам. Дабы навсегда запомнили, что с Владом шутки плохи. Даже когда он один и на чужой территории. Что, в общем то, в его жизни происходило сплошь и рядом. Как начал «отдыхать» на границе Сербии с Косовом, сцепившись с отрядом албанских сепаратистов, так до сих пор остановиться не может.

Судьба...

Многие позавидовать могут.

И напрасно.

Никакой романтики в драке «один против всех» нет. Это в песнях да в рассказах подвыпивших ветеранов все складно, весело и гладко. В реальной жизни иначе. Пот, кровь, грязь, многочасовые переходы, засады по нескольку суток, хроническая простуда от лежания на холодной земле, недосып, набившийся за шиворот песок, траурная кайма под ногтями, стоящие колом носки, ободранные руки, синяки от ремней, сбитые ноги, мозоли на руках от шершавых рукояток любимой штурмовой винтовки. Этого еще никто и никогда не избегал — ни мальчишка новобранец, месяц проваландавшийся в мотострелковой учебке, ни битый жизнью зубр спецназовец из элитного подразделения военной разведки. Воинская служба — она и в Африке остается воинской службой. Просто кого то насильно забривают на отдачу «священного долга» государству, а кто то идет добровольно.

Влад был из второй категории.

Причем понятие «священный долг» Рокотов понимал несколько шире, чем лопоухий призывник или курсант военного училища. Он дрался и за себя, и за того парня, измеряя справедливость боя не политическими интересами Кремля, а собственными мироощущениями. И ставил на первое место защиту слабого, не обремененного чиновничьими привилегиями человека.

И именно поэтому никакой передышки в ближайшем будущем у Рокотова не предвиделось...

В паре десятков метров от Влада ворохнулся бурьян и кто то громко сглотнул.

«Ага! — биолог развернулся на звук и перекатился в тень здоровенного лопуха. — Все таки сдвинулись с места! Не усидели. Что ж, придется наказать...»

Рокотов сполз в пересохшую канаву, по пластунски добрался до осыпавшегося песчаного холмика и очутился точно позади пробирающихся сквозь заросли троих мужчин, вооруженных новейшими бесшумными винтовками.

Дождавшись момента, когда троица вплотную приблизилась к первой грядке подсолнухов и остановилась, дабы перегруппироваться, Влад поднял автомат стволом вверх и громко сказал:

— Ба бах! Господа, вы убиты!

Одетые в аналогичный рокотовскому камуфляж мужики вздрогнули и резко повернулись.

— Вот черт! — сконфуженно выдохнул один из них, усаживаясь в траву. — А мы то решили, что выдавим тебя на открытое место!

— Бывает, — улыбнулся биолог. — Но я оказался более выдержанным и не полез напрямик через поле. А элементарно дождался вас в сотне метров от первоначальной позиции...

Молодой парень, шедший на левом фланге группы, достал сигареты.

— Я говорил, что он нас сделает. Надо было сидеть и не рыпаться. И Данилу не слушать...

Бритый почти налысо здоровяк молча пожал плечами.

— Ладно, — Владислав повесил автомат на плечо. — Охота на хитроумного суслика, то бишь — на меня, окончена. Передохните и топайте к карьеру. Вам сегодня еще отстреляться надо. А я имею полное право отдохнуть...

* * *

Профессор кафедры сейсмологии университета Осло Зигфридт Дитман измерил трехдюймовой линеечкой расстояния между пиками возмущения на бумажной ленте регистратора самописца и потеребил нос.

— Это не взрыв.

— А что? — поинтересовался полковник из военно морской разведки.

— Столкновение двух массивных тел. Картина немного смазана, но наличие мелких пиков однозначно указывает на длительное воздействие одного предмета на другой. И наоборот... Как бы многократное соприкосновение, произошедшее в течение полутора двух секунд. С разной силой ударов, но процесс был практически непрерывен.

— Интересно, — задумался офицер. — Со второй лентой то же самое?

Дитман опять склонился над столом.

— Здесь три четких пика. Первый можно определить в двадцать — двадцать пять тысяч ньютонов, второй — в десять, третий растянут по времени, однако примерно эквивалентен первому. Похоже на эффект прыгающего мяча... Так, разрыв в четыре секунды, потом в шесть... Да, именно прыгающий мяч. Либо иное элипсоидное тело. Задачка не из сложных.