В лучших семействах - Рекс Стаут Страница 2

Отвернувшись от меня, он воззрился на нее:

— Желаете ли вы, чтобы мы установили слежку за вашим мужем?

— Я… я не знаю. Не думаю, что…

— Вы подозреваете его в измене?

— Нет! Ни в коем случае!

Вульф хрюкнул, откинулся на спинку кресла, поерзал, устраиваясь поудобнее, и буркнул:

— Расскажите обо всем по порядку.

Подбородок миссис Рэкхем мелко задрожал. Она взглянула на Лидса. Тот вскинул брови и потряс головой, но не отрицательно, а как бы представляя дело на усмотрение кузины. Вульф снова хрюкнул. Она посмотрела на него и уныло пролепетала:

— Я неврастеничка.

— А я не психиатр, — огрызнулся Вульф. — И я сомневаюсь, что…

Она оборвала его.

— Я всю жизнь была неврастеничкой. Я росла в одиночку, без братьев и сестер, моя мать умерла, когда мне было три года, а отец не уделял мне времени из-за моей отталкивающей внешности. Когда он умер — мне было двадцать, — я плакала на похоронах… не потому, что он умер, а потому, что он воспротивился бы тому, чтобы я стояла в такой близости от него — при отпевании, по дороге на кладбище или возле могилы.

Губы ее опять затряслись, но она уняла дрожь и взяла себя в руки.

— То, что я рассказываю, тайны ни для кого не составляет, но я хочу, чтобы вы поняли, зачем мне понадобилась помощь. Я так до сих пор и не знаю, почему мой первый муж женился на мне, так как он был вполне обеспечен и хорошо стоял на ногах, но прошло совсем немного времени, и он уже не выносил одного лишь моего вида, так же, как и мой отец. Поэтому я…

— Это вовсе не так, Сара, — вмешался Кэлвин Лидс. — Ты просто себе внушаешь…

— Вздор! — отмахнулась она. — Уж не такая я психопатка! Поэтому я подала на развод, который он, по-моему, воспринял с радостью, хотя был слишком хорошо воспитан, чтобы в том признаться, и я спешила покончить со всеми формальностями, чтобы скрыть от него свою беременность. Вскоре после развода у меня родился сын, и это, конечно, кое-что осложнило, но я воспитывала ребенка одна… и он был мой, только мой, до тех пор, пока не пошел на войну. Он никогда не проявлял ко мне неприязни, даже чисто внешне, в отличие от моего отца или мужа. Он не стыдился, что его мать такая уродина. Ему было хорошо со мной. Не так ли, Кэлвин?

— Конечно, — заверил Лидс и, кажется, вполне искренне.

Она согласно кивнула и умолкла, отрешенно глядя прямо перед собой. Потом вдруг вздрогнула, словно вспомнила про Вульфа:

— Да, перед тем, как отправиться на войну, он женился, причем на очень пригожей девушке. Это неправда, будто я хотела, чтобы его избранница походила на меня, но, естественно, я не могла не заметить, что он выбрал мою противоположность. Аннабель просто писаная красавица. Я гордилась, что она вышла за моего сына — это уравняло мои счеты с другими красивыми женщинами, которых я встречала и знала. Она думает, что я ее ненавижу, но это неправда. Таких нервозных людей, как я, нельзя судить по обычным меркам. Поймите меня правильно — я вовсе не виню Аннабель, так как прекрасно знаю, что когда из Германии пришла весть о гибели моего мальчика, ее потеря была более велика, чем моя. Тогда он был уже не мой, он принадлежал ей.

— Прошу прощения, — вежливо, но решительно вмешался Вульф. — Вы хотели посоветоваться со мной о вашем муже. Из ваших слов явствует, что вы разведены, верно?

— Нет, конечно! Я… — Она спохватилась. — Ох! Это же мой второй муж. Я просто хотела, чтобы вы все поняли.

— Попытаюсь. Давайте поговорим о нем.

— Его зовут Барри Рэкхем, — она произнесла имя так, словно владела на него авторским правом или, по меньшей мере, получила его в пожизненную аренду. — Он играл в регби в Йельском университете, потом получил место на Уолл-стрит и оставался на бирже до самой войны. В конце войны он дослужился до майора, хотя за четыре года мог достичь и большего. Поженились мы в 1946 году — три года и семь месяцев тому назад. Он на десять лет моложе меня.

Миссис Барри Рэкхем замолчала, не сводя глаз с лица Вульфа, словно ожидая комментария, но его не последовало. Вульф лишь сделал попытку подстегнуть ее, глухо произнеся:

— И потом?

— Я думаю, — сказала она, словно сдаваясь, — во всем Нью-Йорке не сыскать человека, который не был бы уверен, что Барри женился на мне только из-за денег. Все знают больше меня, потому что я никогда не задавала ему лишних вопросов, а он единственный, кому это доподлинно известно. В одном я убеждена: он не испытывает неловкости, глядя на меня. Это я точно знаю, поскольку я очень ранима и очень страдаю из-за этого, а он с самого начала не питал ко мне неприязни. Конечно, он понимает, как я выгляжу, насколько я безобразна, но он же в этом не виноват и его это не раздражает, даже…

Она прервалась, и щеки ее вспыхнули. Кэлвин Лидс кашлянул и заерзал на стуле. Вульф прикрыл глаза и через мгновение снова раскрыл их. Я не отводил от нее глаз, чтобы она не подумала, что меня смутил ее девичий румянец.

Впрочем, ей было не до меня.

— В любом случае, — продолжала миссис Рэкхем, когда ее щеки приобрели прежний оттенок, — я все держу в своих руках. Дом записан на мое имя, я оплачиваю все счета и содержание машины и все прочее, но я не выделяю ему никаких средств — это мы нигде не оговаривали. Хотя порой мне кажется, что это не совсем справедливо. Когда ему требовались деньги, я никогда не отказывала и не задавала никаких вопросов. Во всяком случае, почти никогда. Но на второй год совместной жизни запросы его увеличились, а на третий — возросли еще больше, и мне показалось, что это уже чересчур. Три раза я давала ему меньше денег, чем он просил, существенно меньше, а однажды вообще наотрез отказала — я по-прежнему ни о чем его не расспрашивала, но он сам объяснил, зачем ему деньги и попытался уговорить меня, достаточно, впрочем, тактично, но я настояла на своем. Я чувствовала, что надо как-то положить этому конец. Хотите знать, сколько он запросил?

— Не особенно, — пробурчал Вульф себе под нос.

— В последний раз, когда я ему отказала, он просил пятнадцать тысяч. — Она нагнулась вперед. — Больше он ко мне с такими просьбами не обращался. Это случилось семь месяцев назад, второго октября, и с тех пор он ни разу не просил денег, ни единого разу! А тратит он много, больше прежнего. Причем, на что он только не тратит — на прошлой неделе, например, закатил дорогой ужин на тридцать восемь мужчин в Университетском клубе. Я хочу знать, откуда у него деньги. Я уже давно об этом размышляю, месяца два, но я не знала, что мне предпринять. Я не могла довериться своему юристу или банкиру, никому, но и сама я была бессильна, поэтому я обратилась к своему кузену, Кэлвину Лидсу. — Она метнула на него взгляд. — Он сказал, что попробует что-нибудь выяснить, но так ничего и не узнал.

Все посмотрели на Лидса. Он поднял руку ладонью вверх.

— Ну, — начал он, не то оправдываясь, не то протестуя, — я же не профессиональный детектив. Я спросил его прямо в лоб, а он просто расхохотался. Ты же не хотела, чтобы кто-нибудь об этом узнал, поэтому я даже не пытался наводить справки. Я сделал все, что было в моих силах, Сара, сама знаешь.