Восстание Феникса - Татьяна Бочарова Страница 2

Над головой весело шуршала желтая листва. С утра прошел небольшой дождик, и тротуар пестрел крохотными лужицами, в которых отражалось синее небо в белых барашках облаков. Регина Сергеевна неспешно брела по бульвару, с удовольствием вдыхая запах ранней осени. Как она любила эту пору! Начало учебного года, первые его недели. Под ногами золотистый ковер из листьев, за оградой школы гомон, визги, смех. Девчонки в белых бантах, мальчишки аккуратно подстриженные, но мокрые и красные от бесконечной возни и бега.

Регина Сергеевна работала в школе вот уже сорок пять лет и не переставала любить свою профессию, считая ее самой лучшей на свете. В самом деле, что может быть прекрасней, чем учить детишек русскому и литературе? Регина Сергеевна знала наизусть сотни стихов, прочла тысячи книг. Она могла с любого места процитировать «Евгения Онегина», помнила, чем кончается каждая глава булгаковского «Мастера и Маргариты». Это был ее мир, тот, в котором она жила, легко, счастливо и непринужденно.

Регина была маленькой и сухощавой, она рано поседела и никогда не красила волосы, зачесывая их наверх большим деревянным гребнем. Она носила старомодные кружевные блузки с пышными жабо, длинные темные юбки и вязаные жакеты. Любила душиться французскими духами «Шанель» и вешать на шею бусы из натуральных камней. Никто не помнил Регину другой. Казалось, она всегда была благообразной, хрупкой старушкой, с морщинками на маленьком мышином личике и с ясными, всегда улыбающимися глазами. Они одни не вязались с ее общим обликом. Ярко-голубые, сияющие, они были полны задора и молодости. Стоило ей взглянуть на собеседника, как тот чувствовал необычайное тепло, словно на плечо его вдруг легла дружеская ладонь. Стыдно и неловко было после этого озорничать, лениться, обманывать и не делать домашнее задание. Если на душе скребли кошки, если весь мир, казалось, отвернулся от тебя, – эти глаза дарили надежду на лучшее. Но горе тому, кто переступал черту. Из глаз мгновенно уходила вся теплота, они становились ледяными, как Северный Ледовитый океан. Проказника словно колючим ветром обдавало. Он втягивал голову в плечи, бормотал что-то вроде «Простите, я больше никогда не буду». И не нужно было двоек, наказаний, вызовов родителей в школу и прочих санкций. Коллеги изумлялись:

– Как вы с ними ладите, Региночка Сергеевна? Вы такая маленькая, хрупкая, а они такие здоровенные лбы? И слушаются вас беспрекословно! Как?

Регина в ответ лишь улыбалась сухонькими губами, намазанными гигиеничкой. Ее все любили. Любили старые, видавшие виды учителя и молодежь, только пришедшая в школу с институтской скамьи. Любил суровый директор Лев Львович, завхоз-балагур, охранники Петр и Николай. А уж как ее любили родители учеников! Каждый год первого сентября класс напоминал оранжерею. На столе, на партах, на полу стояли в вазах огромные охапки цветов. Громоздились коробки конфет, торты, плюшевые мишки и разные милые безделушки. То же бывало на День учителя, Новый год и Восьмое марта. Уходя с работы, Регина бережно раздавала коллегам подарки. Сама она не ела сладкого, а букеты просто не могла донести до дома из-за их тяжести и своей тщедушной комплекции.

Дома ее ждала маленькая уютная двухкомнатная квартирка. Все в ней было таким же старомодным, как сама хозяйка. Паркетный пол, натертый до блеска воском, обои еще советских времен, в синюю и розовую крапинку, которые Регина заботливо подклеивала, если они где-то рвались. Стены комнат были увешаны картинами. Это было второй страстью Регины, помимо литературы. Она собирала картины, покупала их в салонах, в мастерских, ездила на Арбат и там долго и тщательно выбирала понравившееся полотно. Она не жалела на свое увлечение денег. В остальном же старенькая учительница жила более чем скромно. Ела на завтрак два яйца всмятку или фруктовый творожок, обедала супчиком, а ужинала стаканом чая и творожной запеканкой. Отдыхать никогда никуда не ездила, предпочитая проводить отпуск в Москве, прогуливаясь в окрестном парке, сидя на лавочке с книжкой или подкармливая местных белок. Иногда она выбиралась в музей, на выставку или в оперный театр, но в последнее время такое бывало все реже – у Регины стали болеть и опухать ноги. Она мазала их пчелиным ядом, делала ванночки с морской солью, но они все равно болели, особенно по ночам. Регина маялась, вертелась с боку на бок и почему-то вспоминала отца, который погиб, когда ей было всего семь. Просто вышел на улицу, в соседний гастроном за молоком. Увидел, как двое подвыпивших парней пристают к девушке. Та плакала и с мольбой смотрела по сторонам, но никто не останавливался, все шли мимо. Отец Регины остановился. Подошел к верзилам. Сказал: