Угол падения - Наталья Андреева Страница 2

— Что ж, деньги у Шурика были, конечно, прилич-, ные. Ну и тачка солидная, прикид. Своя фирма, чего уж там! Но лишнего не давал, не допросишься. Скупердяй, хотя и русский.

— Вы, так понимаю, имели дело с людьми разных национальностей?

— Послушайте, я спать хочу, как собака. Сколько там сейчас ночи?..

— Третий час.

— Вот именно. Немного поздно для лирических воспоминаний.

— Он вас любил?

— Кто? Шурик? Ну вы и юморист, товарищ следователь!

— Алексей Алексеевич Леонидов.

— Как вам угодно. Любовь бывает разная: жидкая, твердая и газообразная. Это мой собственный вывод из физики тел. Я предпочитаю твердую любовь, в твердой валюте, разумеется. Шурик себя самого любил реже, чем раз в год по обещанию, а что у него на душе было — не знала даже собственная жена, с которой он прожил пятнадцать лет. Ее он, кстати, тоже не любил. Использовал для поддержки собственных штанов.

— Это как?

— Для домашнего хозяйства и возни с бухгалтерскими документами фирмы.

— А она про вас знала?

— Естественно. Какая дура поверит в эти регулярные заседания и переговоры по вторникам и четвергам до часу ночи.

— Чем вы объясняете такую странную пунктуальность?

— Тем, что он был сволочью. Да, теперь, слава богу, можно сказать «был». Приятно, черт возьми! Мало того что Серебряков меня не любил, таскал по кабакам лишь в качестве красивой вывески, демонстрируя кредитоспособность, он вообще все человеческие эмоции оценивал в денежных единицах. У Серебрякова своя цена была и зубной боли, и слезам. А секс у него был просто по минутам расписан. Чтобы знать, сколько платить, за что, и, не дай бог, не отстегнуть лишку.

— И много он вам платил?

— Хата, еда, шмотки… Подарки к празднику, по-моему, одинаковые и мне и жене. Наличных давал мало.

— Сколько?

— Это не те деньги, о которых стоит говорить. И за них не убивают. Вообще, зря вы ко мне прицепились. Я знаю правила игры и на чужой территории фишки не кидаю.

— Ас чего вы взяли, что Серебряков не любил жену, Светлана Анатольевна? Одинаковые подарки? С чего это вы взяли.

— Я однажды видела его мадам в такой же, как у меня, норковой шубе. Это же унижение для женщины, когда муж везет в один и тот же магазин сначала любовницу, а потом жену. Причем наверняка он это нарочно делал. А серьги, которые он мне на Новый год подарил?! Случайно, а может и специально, достал из кармана две одинаковые коробочки, одну отдал. Если бы видела мадам Серебрякова! Мне-то что, я девушка не гордая, за эксклюзивом не гонюсь. Кстати, почему не называете меня Ланой, я же просила?

— Вы сами придумали себе это имя?

— В книжке прочитала. Света — так банально! Свет нынче полно, как собак нерезаных. А я девушка утонченная…

— Но за эксклюзивом не гоняетесь. Весьма логично. А никому вы, милая изысканная моя Лана, не говорили в последнее время о делах Александра Сергеевича, о его привычках? Никто вас настойчиво или не настойчиво не расспрашивал об его образе жизни?

— Думаете, он мне трепал лишнего? Я ни одной цифры толком не слышала, о балансах клиентов с ним не рассуждала. Мне все эти дела вообще до фонаря. Ну встретились, ну поужинали, перепихнулись — и чао-какао. Я, знаете ли, чужому влиянию легко поддаюсь, меня Шурик за непродолжительный период общения начисто лишил всякой сентиментальности. В кабаки водил, чтобы создать себе имидж, держал меня, можно сказать, для интерьера. А о привычках его сволочных я очень даже люблю подружкам своим порассказать. Вон хоть Ленке, соседке, что за стенкой живет. Как она с родителями поругается, так идет ко мне, водку пить. Ой, — вдруг встрепенулась Лана, — чего это я плету, дура, родители моей подруги мертвые лежат вместе с этой дрянью Серебряковым! Мама дорогая, что ж теперь будет?

Она положила в пепельницу очередную сигарету и попыталась тихонько завыть. Слезы не шли из ее красивых желтоватых глаз, сонная одурь мешала осознать, что ненавистный благодетель с двумя пулями в сильном теле направился в морг и некому больше набивать едой ледяной желудок холодильника и дарить мягкие норковые шубы и бриллианты к календарным праздник кам. Да и за квартирку, гнездышко любовное, некому больше платить. Но Лана подумает об этом завтра, когда взойдет солнце над Москвой и. надо будет прикинуть, как прожить очередной день. А сегодня ничего, кроме облегчения оттого, что не состоялся запланированный визит любовника, она не ощущала. Поэтому и болтала с Леонидовым как со случайным попутчиком в тесном купе поезда дальнего следования, в полной уверенности, что, когда она с этого поезда сойдет, все останется в прошлом.

— Значит, Елена Завьялова — ваша подруга?

— У меня нет подруг, одни конкурентки. С Ленкой мы пили вместе, вот и вся дружба. Она свое горе заливала, я — свое, — резко ответила Лана.

— А какое у вас горе?

— Скука. Утром встала, причесалась, кофе выпила, морду раскрасила, маникюр сделала. По телевизору смотреть нечего: одна политика круглые сутки. Видео надоело. Помешались все на этом кризисе. Только и слышно, как эти уродцы депутаты премьера выбирают. Тоска смертная. Шурик на что молчал про свои дела, и то в последнее время придет — и первым делом к телевизору, включит «Время» или «Новости» и смотрит. Зевать со всего этого хочется, Алексей, м-м-м, Алексеевич.

Она действительно зевнула, слегка смазав малиновую помаду. Леонидов понял, что на сегодня пора закругляться. Лана засыпала на глазах, ее верхние ресницы то и дело норовили уронить на нижние весь нанесенный на них груз дорогой французской туши.

— А по секрету, Ланочка, кроме Серебрякова — никого? — подмигнул осоловевшей от вопросов сонной девушке Леонидов.

— Зачем? Еще один номер отбывать? Не люблю менять мужиков. Шел бы ты спать, следователь. А на интимные темы мы завтра поговорим, когда солнышко взойдет и птички запоют.

— Лана, а вам никогда' не бывает мучительно больно за бесцельно прожитые годы?

— Издеваетесь? Думаешь, дура, одноклеточное? Мы книжки тоже в школе читали, только за красивые слова нынче даже тарелки супа не нальют, а я кушать люблю хорошо и много.

— А как же фигура?

— А ничего с ней, родной, не' сделается. У меня порода такая, худосочная. Аппетит хороший, а мясо никак не нарастет. А насчет моих идеалов не надо беспокоиться. Главное, что существо я не опасное и приношу обществу не вред, а определенную пользу.

— Так-так, интересно какую?

— Помогаю ускорить оборот денежной массы. Знаете, сколько стоит норковая шубка или бриллиантовое колечко? Обналичиваю награбленное новоиспеченными буржуями, и тем самым помогаю бастующим учителям получать задержанную заработную плату. Завтра приходите. У меня цвет лица испортится от ночного бодрствования и дурацких наводящих вопросов. Спокойной' ночи, милиционер Леонидов Алексей Алексеевич.